— Садитесь, — ничего не понимая, но проявляя сдержанность, пригласил адвокат и сел за свой письменный стол, стоявший у зарешеченного снаружи окна. Еще в комнате был диван и большой сейф — еще из первых лет Советской власти, крашенный под дорогое дерево. «Вот там-то у него все и находится», — решил Филя и кивнул на сейф Николаю, а тот ответил утвердительным кивком. Эта мимическая сценка не прошла мимо внимания Игоря, и он насторожился.
— Слышь, братан, тут такое дело, — начал «серьезный базар» Филипп. — У тебя тачка есть?
— Да… — осторожно ответил Игорь, мучительно вспоминая, где он уже видел это лицо.
— А где она?
— В ремонте… нелады с движком, а что?
— Чинишь где, спрашиваю?
— А какое это имеет значение? — но под холодным взглядом Филиппа заерзал и ответил: — В авторемонтной мастерской на Басманной.
— А что случилось, спрашиваю, с твоей тачкой? — уже строго сказал Филипп, нахмурившись. — Чего ты телишься?
— Ну… попал… в столб въехал… по этому делу… — он сморщился и щелкнул себя по кадыку. — Расколотил, еле сам выбрался. Верней, меня достали, потом они на «скорой» в травмопункт отвезли, там и заклеили. Хотели рентген, это из-за синяков по всему телу, но я отказался, боли тогда еще не чувствовал, шок, наверное, не прошел. Это уже дома стало «колбасить»… Ну, я и пошел второй раз, в нашу «районку». А они спросили, где…
— Так это ты в аварии себя разукрасил, а своим врачам что наврал? — брезгливо спросил Щербак. — Что в ментовке «отметелили»?
— Ага, — снова поморщился Игорь, а потом и потянулся, изгибая со стоном спину. — Я ж говорю… А что, какие у вас ко мне дела? — он снова скривился от боли и начал ладонью растирать себе бок.
— Акт есть? — это уже Филипп спросил. — Или тебе просто залепили рыло?
— Да все есть, — Игорь морщился, вздыхал, и никак не мог понять, что от него требуется этим двоим. — Может, мы лучше к делу перейдем?
— Так и мы — о деле, — сказал Николай, поднимаясь и походя к нему ближе. — Ты покажи-ка мне этот акт. — Но тот не двигался, ничего не понимая. — Он не знает, — добавил Щербак и посмотрел на Филю, — подскажи ему, что нам нужно.
Филя тоже встал, взял кисть Игоря и так сжал ее, что тот заскулил от боли, пытался изогнуться, но боль все нарастала, и рука немела.
— Покажешь? — адвокат закивал. — А ты — молоток, братан, — одобрил Филипп. — Давай сюда, — и отпустил его руку.
Через минуту Щербак держал в руках акт медицинского освидетельствования.
— А теперь покажи тот акт освидетельствования, который ты вчера в службу собственной безопасности отвозил, полковнику Головинскому? После допроса у Рогожина.
Игорь замер: он вспомнил этого человека, он же его там, у Рогожина, и видел! И, значит, они?.. У него помертвело в низу живота.
— Я… не возил…
Мысли метались в его голове, он начинал понимать, что его ловкая афера с освидетельствованием — улика против него серьезная. Это — обман следствия, и если откроется, то… короче, не дай, Бог! Только молчать. Там же и числа разные проставлены… И эти его «метания», замеченные опытными глазами сыщиков, подсказали им, что они — на верном пути.
— У меня… нет ничего! — он готов был кричать, если бы его кто-то услышал, но дверь была бронированная, увы…
— А мы сейчас проверим, кореш, — сказал Филипп и подошел к открытому еще сейфу, откуда Грошев доставал акт.
— Там нет, вы не имеете права! — казалось, у него будет истерика.
— Заткнись! — спокойно и строго остановил его Щербак, нависая над ним. — А в какой травмопункт ты бегал вчера? По новой, а? Фиксировать результаты допроса?
— Отвечай! — грозно рявкнул Филипп, выбрасывая из сейфа бумаги, которые разлетались по всей комнате. — А чего мы его спрашиваем? Непонятно, что ли? Посрывал больничные пластыри и предстал в первозданном, то бишь в ободранном, виде! Любое сердце заскулит от жалости и акт напишет. Они ж не знали, с кем дело имели, а этот — самый обыкновенный, трусливый, но злобный подонок! У-у, гад! — Филипп взмахнул кулаком. — Убью!
Грошев сжался, с ужасом наблюдая за его действиями.
— Вот, — тут же спокойным голосом сказал Филя и протянул Щербаку новый документ, — копия второго акта. Заметь, «травматология» уже другая, а? Вот жулик! Ну, мы тебя сейчас уделаем, как Бог черепаху, поползешь за третьим освидетельствованием, если доползешь!
И Филипп «выдал» такую матерную фразу, что адвокат окончательно скис.
Особенно пугать и не пришлось. Грошев, совершенно уничтоженный морально и раздавленный физически, достал копию своего заявления в УСБ ГУВД, затем сыщики сравнили акты и заявили, что вот теперь уже его песенка спета окончательно.
И вдруг словно вспомнили, причем оба сразу, и хором задали вопрос:
— А куда ты… нотариуса запрятал…?
— Ка… ка… какого нотариуса? — изобразил из себя полного идиота.
— Того, сукин ты сын, который все ваши аферы оформлял законным образом!
— Я не знаю… нет, я знаю… его, но не знаю, где он! Отец один знал…
— Ах, ты не знаешь? А ну, посмотрим, вдруг вспомнишь?!
Долгого сопротивления Игорем не было оказано, потому что громов и молний, низвергнутых на его голову, вполне хватило, чтобы он мгновенно обдумал свое положение и принял единственно правильное решение. И, спустя пяток минут, все втроем, заперев «контору», усаживались в машину Щербака…
Господин Саруханов встретил приезд адвоката с двумя его помощниками весьма настороженно. Он знал всех своих клиентов достаточно хорошо, чтобы верить, будто они всегда будут благодарны ему за профессиональную помощь в решении нелегких имущественных проблем. И, кроме того, он терпеть не мог, когда при нем начинались эти, привычные, увы, нынче, бандитские решения вопросов. Ну, договаривайтесь себе где-нибудь, но зачем мне демонстрировать эти увечья? Зачем смотреть, как вы с ним «разговариваете»? Не понимают! Или иначе уже не могут…
Поэтому и появление молодого Грошева, в сущности, такого же разбойника, как и его папаша, и как их общий начальник и кормилец из госбезопасности. Надо ему это? Нет, это им надо, а он уже просто вынужден. Верно подмечено, коготок завяз, не дай, Бог, и вся птичка в их дерьме утонет!..
— Игорь Григорьевич! В чем дело, что за суета? Вы же велели мне… пардон, просили не афишировать место своего пребывания, а сами? Не понимаю, что за немедленная надобность? Что, опять надо куда-то ехать? Только вы учтите, я не хочу присутствовать при ваших физических уговорах! Сделайте одолжение, решайте ваши проблемы до моего присутствия, и чтоб я только подписывал…
Он бы и еще говорил, но уже сказанного было вполне достаточно Щербаку с Агеевым. И если в дальнейшем он станет запираться и все отрицать, то Николай протянет ему диктофон с его записанным монологом. А на Игоря было просто противно смотреть, так он ненавидел сейчас этого пожилого человека.
