…Церковь встретила Глеба тишиной и прохладой. Службы в этот день не намечалось, и проводившая своё дежурство старенькая, всеми любимая за доброту и набожность бабушка Авдотья спокойно, никуда не торопясь тщательно протирала чистой тряпицей иконы. Что-то мурлыча себе под нос, она не заметила вошедшего Глеба и по-настоящему испугалась, когда тот громко поздоровался с ней.
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий… – перекрестилась Авдотья, обернувшись на неожиданный голос. – Глебушка, родимый! Как же ты перепугал меня, грешную. Ай, стряслось чего? Бледненький ты больно…
– Всё нормально, бабушка Авдотья, не беспокойтесь. Просто потянуло меня почему-то сегодня в церковь… Да так сильно, что не устоял, пришёл. Ничего подобного со мной ещё не случалось… К чему бы это, бабушка Авдотья?
Старушка ласково взяла Глеба за локоть и подвела к аналою с иконой. Он был украшен голубым бархатным покрывалом с тёмно-синими кистями и живыми цветами, на полу перед ним лежала небольшая ковровая дорожка. Чудотворный список Казанской иконы Божией Матери из староверческого скита, снятый отцом Константином по просьбе прихожан со стены, чтобы каждый желающий мог к нему прикоснуться, мирно лежал в мерцании неугасимой лампады. Глеб видел его, иногда приходя на воскресные службы, но издалека, мельком. Он ничем не выделял этот образ Богородицы из ряда других икон, хотя и слышал о его чудотворной силе. Впервые оказавшись так близко к святыне, Глеб растерялся. Взгляд Царицы Небесной не был направлен на него. Казалось, Богородице в Её светлой задумчивости нет дела до взъерошенного парня, в нерешительности застывшего перед святым ликом. Но это оказалось не так. Глеб вдруг почувствовал жар, разом охвативший его с ног до головы. Лоб покрыла испарина, ладони повлажнели, коленки предательски задрожали. Он хотел отойти от аналоя и не смог. Хотел отвести глаза от иконы и не смог. Зато первоначальная растерянность, внутренняя скованность стали постепенно отступать. Глебом неожиданно завладело желание схватить икону, прижать к груди и никогда не отпускать от себя. Она почему-то представилась ему щитом – лёгким, но никем неодолимым. И вот его, этот надёжный щит, он должен променять на какие-то презренные бумажки? Да не бывать этому никогда! «Никогда!» – в неожиданном озарении Глеб не заметил, что это слово выкрикнул вслух, снова немало испугав стоящую рядом бабушку Авдотью.
– Глебушка, родимый ты мой, – вздрогнула старушка, – ты сегодня меня, того и гляди, заикой сделаешь, право слово. Ты бы лучше перекрестился да приложился к уголку святого образа. А то ещё пригрезится чего непотребное. Ишь, как вскрикнула душенька-то твоя. Царица Небесная вразумление, видать, наслала. Молись Ей, Глебушка, усердно молись. Во всех бедах обязательно поможет Милосердная, уж поверь мне, старой. Ведь Она поманила тебя в храм Божий. И не случайно это, Глебушка. Нет, не случайно! Их ведь не бывает, случайностей-то…
Выйдя из оцепенения, сковавшего его в первый момент, когда он приблизился к иконе, Глеб старательно перекрестился и поцеловал уголок чудотворного образа. Будто тяжелейший груз свалился с его плеч. Так хорошо, легко стало на душе! Сразу вспомнились слова Татьяны, когда-то рассказывавшей ему о великих милостях Богородицы всем прибегающим с открытым сердцем к Её помощи. Действительно, кто поможет человеку в его бедах? В ком он может найти опору и утешение для своей души, униженной грехами и скорбящей в безысходности? Кто из православных в трудную минуту не искал заступничества Пречистой Богородицы? Кто не просил Её ходатайства перед Господом Богом? И оставался ли кто неуслышанным, отвергнутым? Безгранична Её любовь к нам, грешным! Никого Богородица не чуждается, никем не пренебрегает. Но просить Её о помощи надо с твёрдой верой и горячей молитвой.
– Не случайно, бабушка Авдотья, вы правы… Ну, я пойду, до свиданья. – Глеб неожиданно для себя низко поклонился старушке и направился к выходу.
– Погоди, Глебушка, погоди чуток. Уж коли призвала тебя икона наша чудотворная в храм Божий, не спеши покидать его. Давай присядем, поговорим. Сам знаешь, одна я живу, редко доводится с кем по душам словом-то переброситься.
От отца Константина Глеб знал, что Авдотья Марковна Полежаева смолоду и до выхода на заслуженный отдых работала учителем истории в пригожинской средней школе. И многие годы она была одной из самых прилежных, искренне верующих прихожанок Троицкой церкви в Сосновке. В райцентре Божий храм тоже действовал, но школьному учителю при советской власти открытый путь туда был заказан под страхом не только унизительного общественного порицания, но даже увольнения с работы. Вот и приходилось Авдотье Марковне прятать свою веру во Христа в Сосновке. Только после смерти мужа она, будучи уже на пенсии, оставила свой дом в Пригожине семье сына, а сама перебралась в полюбившуюся ей Сосновку, купив по дешёвке небольшой, вполне исправный домик в старой части деревни. Сын её не забывал, постоянно приезжал в гости с женой и детьми, но… Гости есть гости: приехали – уехали, при всей своей добросердечности они не заменят человека, с которым можно было бы нетягостно доживать отпущенные Богом годы. Управиться ли по хозяйству, поделиться ли деревенскими новостями, вспомнить ли былое, да просто, в конце концов, поболтать ни о чём за чашкой чая или на скамейке у ворот под буйно разросшимся кустом сирени… Не с кем! Одна радость для одинокой души – церковь, общение с Богом. Авдотья Марковна сутками бы не уходила отсюда, но возраст упорно давал о себе знать, и с этой неизбежностью приходилось мириться. Мириться без ропота, неустанно благодаря Спасителя за всё.
Неожиданное появление в церкви Глеба сначала взволновало и даже не на шутку обеспокоило Авдотью Марковну, но, услышав невольно сорвавшееся с его губ «Никогда!», она обрадовалась. Старушка поняла, что парень освободился от какого-то мучительного гнёта, в душе его произошёл перелом и сердце распахнулось перед Господом Богом. За своё долголетие ей не раз приходилось быть свидетельницей подобных метаморфоз, в результате которых люди разного возраста в корне меняли образ жизни и становились искренне верующими во Христа и Матерь Божию. Авдотья Марковна ни на минуту не усомнилась в том, что Глеба в церковь позвала именно Богородица, милостиво вознамерившись дать ему шанс очиститься от греховной скверны. И он очистился, в этом старушка тоже не сомневалась!
Глеб обрадовался просьбе Авдотьи Марковны задержаться в церкви. Ему и самому не хотелось уходить так быстро, просто не было повода остаться, не заставив в очередной раз недоумевать добрую старушку. Они сели на скамейку у стены и помолчали несколько минут, наслаждаясь благодатной тишиной старинного храма.
– Да, меняются времена, Глебушка, – негромко заговорила Авдотья Марковна. – И меняются к лучшему, что бы там ни говорили. Мыслимо ли было в наше время молодому человеку появиться в церкви? Да ты что! Тут тебе и комсомол, и партия… Разные общественники налетели бы со всех сторон. Застыдили бы, заклевали. Теперь другое дело – пожалуйста, только приходи. Помолись, излей Господу душу – оно и полегчает. Жалко, ещё не все это понимают… А возьми праздники. Вот хотя бы осеннюю Казанскую…
– Это что четвёртого ноября отмечается?
– Верно, четвёртого ноября. Пусть назвали этот праздник Днём народного единства, но любой православный верующий должен знать, что со времён царя Алексея Михайловича вплоть до Октябрьского переворота в семнадцатом году Россия чтила четвёртого ноября, вернее двадцать второго октября по старому стилю, Казанскую икону Божией Матери, вспоминала о её чудесной помощи в избавлении Москвы от польско-литовских захватчиков. Этот день был нерабочим, праздничным.
