Неожиданным для переславского княжеского дома и двора было послание, пришедшее в середине лета от князя Ярослава из Новгорода. Князь спешно звал к себе в Новгород переславский, дмитровский и тверской полки, всех своих гридей, кто еще оставался в Переславле-Залесском, княгиню Феодосию с грудным Ярославом и старшими княжичами Феодором и Александром в сопровождении дядьки Феодора Даниловича, а также своего любимого боярина и советчика Бориса Творимирича.
Собирались быстро. Комонный переславский полк уже выступил в поход на Дмитров, чтобы ускорить сборы дмитровского полка и соединиться с ним. Княжеский двор в спешке укладывал вещи на возы и должен был догонять полк в дороге. В этот раз в поход из Переславля уходили как комонные, так и пешие вои. Всех, способных держать оружие, выставила переславская волость по велению князя. Пехота еще собиралась и должна была второпях идти следом за конницей. Эта спешка сильно озаботила ближних княжеских бояр и напугала Феодосию. Одно успокаивало ее, что если бы дело шло к усобице, то не стал бы Ярослав вызывать ее в Новгород с детьми. С утра прибыл на княжеский двор Борис Творимирич «в мале дружине». Княжеский тиун и Феодор Данилович, руководя дворовыми и гридями, уже заканчивали погрузку обоза. Все были озабочены. Радостью светились только глаза старших княжичей, понимавших, что и им теперь предстоит встреча с таким загадочным, вольным, красивым и богатым Господином Великим Новгородом. Они оба заметно подросли, стали препоясываться во время выезда со двора жесткими кожаными поясами поверх кафтанов, а к этим поясам приторачивали короткие мечи в ножнах. Федя в росте обогнал Алексашу уже на целую голову, и над его верхней губой пробился заметный золотисто-пепельный пух. Алексаша тянулся за братом, и все же его руки по цепкости, умелости и силе были слабее братних. Княжичи были возбуждены, по-юношески они негромко и задорно перебрасывались понятными лишь им одним короткими словами и смеялись. Они как будто чувствовали, что отныне начинается какая-то новая, еще неизведанная ими взрослая и самостоятельная жизнь, к которой их все время готовили и о которой они всегда мечтали.
* * *
За три дня пути княжеский двор добрался с обозом до Дмитрова, где догнал конный переславский полк. Там к переславской коннице присоединились дмитровцы. Следом в Дмитров пришел пеший переславский полк. Град и его посады наполнились множеством воинского люда. Солнце сверкало на небесах и палило, тускло играя на запыленных доспехах и шеломах кметей. Вои купались, стирали рубахи и порты, мыли и чистили коней в реке Яхроме. У берегов реки жгли костры и варили еду. За высокими шестисаженными валами и трехсаженными рублеными стенами града, замкнутыми в кольцо, как и в Переславле, в деревянном соборе служили божественную литургию. Затем священство пошло крестным ходом из собора в обход града, окропляя водой и благословляя воинов. Утром на четвертый день после выступления войско и княжеский двор оставили Дмитров. Через два дня, миновав Дмитровскую гряду, полки вышли к реке Сестре и торговой слободке, умостившейся в ее речной луке. Отсюда начиналась прямая наезженная дорога на Тверь, Торжок и Новгород Великий.
Через три дня Тверь колокольным звоном при стечении множества народа встречала княжеский двор и войска. Небольшой тверской кром, построенный на мысу при слиянии полноводной Волги и небольшой реки Тьмаки, господствовал над окрестностью. Врата крома были открыты, на звонницах рубленых храмов звонили в била. Духовенство выходило из врат навстречу княжескому двору с иконами и крестами. Впервые Федя и Алексаша видели города батюшкиного удела и замечали, что простой ремесленный и торговый люд радостно встречает княжеский двор и княжеские полки. Понравилась княжичам широкая полноводная Волга. Через реку переправлялись на ладьях, лодках и плотах. Тверской и кснятинский полки за рекой присоединились к войску. Теперь общая численность княжеских сил выросла до двенадцати тысяч. Далее двинулись на Торжок.
Через день миновали рубежи переславской земли — удела князя Ярослава Всеволодовича. Далее на запад лежали владения города Великого Новгорода. На пути были Торжок и Заборовье. Здесь многочисленное княжеское войско встречали уже без радости. Вдоль дороги стояли нарядные женки и из-под руки, заслонясь от яркого солнца, тревожно прищурив глаза и плотно сжав губы, молча провожали проезжавших и проходивших бесконечным потоком вооруженных доспешных кметей и поднимавших пыль пешцев. Мужчины выходили к дороге реже и не удалялись от своих дворов. Если же кто-то из новгородцев проезжал мимо, то не преминул бросить какое-нибудь негромкое, но едкое и колкое слово. Еще через седмицу княжеский двор и полки были уже в трех поприщах от Новгорода. Здесь княжичей и княгиню встретил посадник Иван, который сообщил, что князя в городе сей день не было. Князь возвращался из похода с Невы, куда ходил, чтобы отразить очередной набег воинственной еми. Тем временем войска двинулись на Славну[108]и к восточному предгородью. Княжеский двор в сопровождении посадника отправился южнее — на Городище.
Огромный город, расположенный на берегах полноводной реки, поблескивавшей под яркими лучами солнца, город с многочисленными каменными храмами и вежами, белевшими и розовевшими вдали, остался в стороне. Караван княжеского двора миновал еще около двух поприщ вдоль реки Волховец и двигался близ холма, на котором располагался Спасо-Нередицкий монастырь. Среди его деревянных построек возвышался белокаменный одноглавый собор. Здесь путники увидели, что на другом берегу Волховца на высоком взлобке располагался немалый град с тыновым острогом и рублеными вежами, за стенами которых возвышались два каменных храма и крыши многочисленных деревянных строений. Это и был местный княжеский двор, называемый новгородцами «Городищем». Алексаша и Федя в сопровождении дядьки тронули коней и поехали по склону холма вверх. С высоты его они увидели, что южнее, вдали за широким Волховом белел высокий и стройный храм, окруженный рублеными стенами. А еще далее в летнем мареве блистали лазурной синевой бескрайние воды Ильмень озера. С высоты княжичи залюбовались великолепным видом, и им обоим вспомнился рассказ Бориса Творимирича о лазурном и теплом греческом море и прекрасном Цареграде, что раскинулся на дивных морских берегах. Души и сердца княжичей были полны новыми, неизведанными впечатлениями и образами. И оба они находились в состоянии какого-то радостного ожидания, ожидания чуда, какое испытывает человек лишь в отроческие и юные годы. Под уговоры дядьки Федя и Алексаша съехали с холма и присоединились к каравану. По дороге посадник рассказывал княгине и княжичам, что именно здесь на Городище вождь варягов-славян Рюрик построил свой первый град и стал править как князь над всей волостью. А уж потом через четверть века князь руссов Олег захватил Киев. Тогда-то и был построен Новгород Великий, почему и назван был «Новым городом», чтобы отличать от древнего «Городища».
Княжеский поезд миновал мост над Волховцем и двинулся вверх по берегу. Ворота княжеского града были уже отворены, и перед ними множество слуг, челяди и простого люда из окрестных слободок с любопытством встречало княжичей, княгиню и их сопровождение. Слышались негромкие приветствия. На что посадник Иван, княжичи и ближние бояре склоняли головы и желали всем здравия. Поезд въехал внутрь града через воротную вежу. На небольшой площади княжичей и княгиню встречал тиун Яким, окруженный слугами. Кланяясь и улыбаясь, он сообщал, что все давно ожидают их, что покои убраны к их приезду, что готова баня, что накрыты столы как для господ, так для гридей и слуг. Княгиня Феодосья сошла с возка, кланяясь, благодарила тиуна и велела боярам располагаться и устраиваться по дворам.
