Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Это было трехэтажное миниатюрное здание со ставнями зеленого и красного цвета, выбеленное, украшенное вокруг окон и над дверью растительным орнаментом вперемежку с цитатами из Библии на ретороманском языке. У главного входа лишь приблизившись можно было заметить латунную доску с надписью «Последний приют ведьмы Граубюндена», изготовленную, видимо, недавно, в целях привлечения туристов.
«Итак, первый этап пройден», — подумала Маша и решительно направилась к деревянной двери с кованым узором.
— Подожди, — услышала она голос Максимильяна. Он стоял перед вывеской, закрепленной сбоку. — Непредвиденные осложнения. Посещение дома Анны возможно лишь по договоренности с фрау Кунц. Сегодня воскресенье — бог знает, где нам искать хранительницу. Здесь ее домашний и мобильный телефон. Мари, зажми кулачки, чтобы фрау была поблизости и согласилась открыть музей.
Несколько секунд спустя Макс уже умолял женщину сделать исключение и открыть дом для туристки из далекой России, прилетевшей в Дизентис ради поразившей ее до глубины души истории об Анне Кляйнфогель.
Их удивлению не было предела, когда через мгновение тяжелая деревянная дверь музея дрогнула и открылась изнутри. Фрау Ульрике Кунц явилась перед ними собственной персоной. Как оказалось, она квартировала на верхних этажах дома, попутно присматривая за экспозицией, расположившейся на первом.
Маленькая пожилая женщина, от силы полтора метра ростом, легкая, словно перо птички, с белоснежными тонкими волосами, разлетевшимися по ветру подобно паутинкам одуванчика, вежливо поприветствовала неожиданных гостей и жестом пригласила войти.
Музей, если его таковым можно назвать, занимал два небольших зала.
В первом, более просторном, на стене висел портрет несчастной, написанный по памяти свидетелем экзекуции. Рядом с ним под стеклом находилось несколько ее личных вещей — мутное, треснувшее пополам зеркало, чепец и потемневшее от времени кольцо с потерявшимся камушком. Чуть подальше, также в застекленных витринах, — оригинал доноса, показания свидетелей и, наконец, сам приговор, осуждающий жительницу города за сношения с демоном, с мерой наказания в виде публичного усечения головы на ратушной площади перед Пасхальным воскресеньем.
В отдельной витрине лежали «неопровержимые», покрытые ржавчиной улики — кривые иглы и гвозди, которые женщина якобы запекла в хлеб и подложила в молоко, чтобы извести хозяйских детей.
В соседнем помещении расположились орудия пыток, принудившие несчастную согласиться со страшным обвинением и тем подписать себе смертный приговор, не только чтобы избежать дальнейших мучений, но и ради спасения старшей дочери, которую милосердные соседи укрыли у своих родственников в соседней деревне.
Маше хватило получаса, чтобы осмотреть все экспонаты. Несколько минут она стояла перед портретом Анны, ища хоть малейшего сходства. Увы.
Потом пришла пора удивляться Максу, потому что девушка попросила его помочь с переводом. Она намеревалась поговорить с хранительницей. Немец обратился к пожилой женщине с пожеланием, на которое она не раздумывая дала согласие. Фрау провела посетителей в свой небольшой кабинет, расположенный также на нижнем этаже здания, рядом с музейной экспозицией.
В маленькой комнате с трудом уместилось бы три человека, поэтому Макс предпочел остаться у входа, пропустив Машу вперед.
Фрау Урсула села за письменный стол и указала Маше на стул напротив. Девушка достала из своей сумки небольшой предмет и положила его на стол перед хранительницей. Это был изящный гребень из темной кости, украшенный зеленым камнем, ярко сверкнувшим на закатном солнце. Сохранившаяся инкрустация представляла собой тело летящей птицы, одно крыло которой было отколото.
Увидев безделицу, Ульрике побледнела и вскочила на ноги. Достав дрожащими ручонками из кармана очки, она наклонилась над украшением, не осмеливаясь взять его в руки. Потом посмотрела на Машу с неподдельным удивлением и одновременно с благодарностью.
— Откуда он у вас? — ее голос дрожал от волнения.
Маша ответила сама:
— Фрау Кунц, это слишком запутанная история. Вещица проделала на удивление длинный путь, прошла через многие руки, перед тем как моя хорошая знакомая решила передать ее вам. Гребень вернулся туда, откуда был когда-то взят.
— Невероятно. Я была бессильна что-либо предпринять, хотя подозревала вора. Но обвинять же, не поймав за руку, было нельзя… — женщина говорила со страшным акцентом, и здесь Макс с готовностью пришел на выручку.
Маша продолжала:
— Моя знакомая, которая велела передать вам гребень, добавила, что возврат состоится лишь при одном условии… Взамен она попросила любую вещь, что придется мне по душе в вашем доме и не будет представлять исторической ценности.
Ульрике удивленно выслушала просьбу Маши. Несколько минут она размышляла над странным предложением, взвешивая в уме ценность хранящихся в ее крошечном кабинете предметов, и, наконец, согласно кивнула, приглашающим жестом обводя комнату:
— Выбирайте!
«Что за трудную задачу придумала для меня Виктория? Привези мне ТО, что придется по душе, хотя бы клубок ниток…»
Нитками на идеально чистом письменном столе старой швейцарки не пахло.
Брать канцелярские принадлежности не хотелось.
Взгляд девушки медленно заскользил по стенам.
Старинная черно-белая фотография молодой пары на фоне гор наверняка дорога хозяйке как память, Маша не посмеет покуситься на нее.
Маленькая миниатюра с местным пейзажем, написанная маслом.
Засушенные эдельвейсы под стеклом. Они еще существуют?
Маша приподнялась и протиснулась к окну, заставленному цветочными горшками. Так, что это там? Ее рука потянулась и вытащила спрятавшуюся в самом дальнем углу пыльную, покрытую паутиной деревянную фигурку ангела с продольной трещиной, идущей вдоль всего туловища. Одно крыло ангела было отломано, как у птички на гребне.
«Собратья по несчастью. Бедный, забытый всеми, заставленный горшками, пыльный, страшненький. Подарю тебя Вике для ее коллекции, уж такого покалеченного уродца у нее точно нет».
— Я возьму вот этого поломанного ангела.
Глаза Ульрике удивленно распахнулись. Она не скрывала радости от удачной сделки.
— Скажите, откуда он у вас? — спросила Маша, вертя в руках безделицу.
Женщина нахмурила брови, вспоминая:
— По моему, много лет назад на День благодарения мне его подарила моя крестница — Урсула Пруст. Он валялся на чердаке их дома с давних времен. Кто его выстругал — уже никто не помнит.
— Так значит, Урсула ваша крестница? Фрау Ульрике, обмен состоялся, я возвращаю вам похищенный музейный экспонат, но на этом мои поручения не закончились.
Бедный Максимильян перестал удивляться происходящему. Подобно беспристрастному синхронисту, он переводил, не вдаваясь в смысл диалога.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
