— Почему оружие без присмотра бросил? Может, тебе оно и вовсе не нужно? Ещё раз увижу — пеняй на себя.
— Больше не повторится. — Я почувствовал, что уши мои пылают. Несмотря ни на что, капитан мне нравился, я вдруг понял, что не хочу подводить этого человека.
— Я, брат, тебя не видел сегодня… Занят был… Но ты тут под моим присмотром и под моей ответственностью, завтра я примусь за тебя всерьёз. — Он надолго замолчал, пристально глядя в глаза, я не смел отвести взгляд. — Да ты ешь, время-то идёт… Ну и как служба? Что делал?
— На карауле стоял. — Я разломил хлеб.
— Что, сразу? — Вадимир заметно удивился. — Главнокомандующий приходил, что ли?
— Приходил. Хвалил.
— Тебя? — Капитан ухмыльнулся недоверчиво.
— Да нет… вообще. Гвардию.
— А… — Вадимир вновь о чём-то задумался. Солдаты и офицеры вокруг пришли в движение, кто-то сметал со столов крошки, кто-то поправлял амуницию, было видно, что эти полчаса относительно свободной жизни скоро закончатся. Я торопливо доедал подостывшую кашу, поглядывал на ушедшего в себя капитана. Тот пристально всматривался в столешницу, по лицу совершенно невозможно было угадать его мысли.
— Вот что, года рождения не знающий и родства не помнящий, ты ведь не из Белгра… Страт всё про тебя наврал.
— Наврал. — Я отложил ложку в сторону, выпрямился на скамье. Этот разговор должен был состояться рано или поздно, и я корил себя за то, что не потратил четыре часа в карауле на составление правдоподобной легенды. Но Вадимир не задавал вопросов.
— И грабителем с большой дороги ты никогда не был и оружия в руках не держал.
— Да.
— И в столице ты впервые.
— Да.
Он снова замолчал надолго. Я не смел перевести дух.
— А молодой этот… Он кто?
— Анатоль? Друг.
— Давно познакомились?
— Дня два.
— Как?
— Работали вместе, переписчиками при библиотеке.
— Переписчиками? Значит, и грамоте научен, и пишешь бойко?
— Есть такое дело.
— Ладно. — Будто выяснив для себя что, капитан поднялся, одёрнул рубаху. — Ну, смотри, завтра начинаются для тебя тяжёлые солдатские будни. Что грамоте обучен — хорошо это. Скажешь десятнику, чтоб вместо занятий грамотой ко мне тебя посылал. Я тебя другой науке учить стану.
Проводив Вадимира взглядом, я кинулся убирать со стола. Мой десятник уже созывал людей на поверку.
Глава 12
Тонкие серебряные щипчики слегка поддели и приподняли край страницы. Окунув намотанную на пинцет корпию в раствор, Ссаром принялся бережно обрабатывать слипшиеся листы.
Наводнение, семь лет назад затопившее нижние этажи Цитадели, нанесло огромный урон обширной библиотеке. И лишь кропотливая работа архивариусов позволила сохранить бесценное богатство. Большинство повреждённых раритетов было успешно восстановлено, если не считать тех немногочисленных книг и свитков, работу над которыми Ссаром не мог поручить никому.
Полтора часа упорного труда позволили Ссарому открыть новую страницу «Истории Создания». Вооружённый лупой и терпением, он взял в руку перо. На чистый лист капля за каплей полились древние письмена. Под частично уничтоженным текстом почти в целости сохранилась иллюстрация. Картина, выполненная в слегка вычурном стиле, изображала древний герб Далиона.
Грифон и Единорог поддерживают щит, на серебряном поле которого сгорает в ярком пламени Феникс.
Сила. Чистота. Вечность.
Орланд, отвоевав у Эдгара королевство, дал ему новое имя, новую столицу, новые границы. Но герб… Герб, украшавший щит разбитого противника, он менять не стал.
Резкий порыв ветра, хлопнув ставнями, с силой распахнул окно. Юная виноградная лоза, не успевшая ещё прочно зацепиться за камень, упала на подоконник, свившись там кольцами. Ссаром приподнял голову. Только сейчас он заметил, как дрожат от напряжения руки и как жестоко ноет поясница, отдавая болью во всём теле. Разминая затёкшие пальцы, он осторожно поднялся и, закрыв работу в конторку, подошёл к окну.
Свежий ветер гнал барашки по тёмной поверхности Внутреннего моря. Погода портилась. Над островом собирались тучи. Но яркие блики на высоких шпилях соборов — гордости Храта — показывали, что на берегу, в столице, ещё светит приветливое солнце. Часы, недавно установленные на одной из башен Цитадели, заскрипев натужно, принялись бить полдень. Густой протяжный бой часов напомнил Ссарому о предстоявших делах. Он обернулся к дверям.
Открывшись вместе с последним ударом колокола, они впустили немолодого уже мужчину. Окинув взглядом погружённую в серый сумрак комнату и никого не заметив, вошедший смутился. Это позволило Ссарому внимательно рассмотреть сына.
Его костюм, изобиловавший вышивкой, кружевами и позументами, неприятно поразил отца. Светская одежда напоминала о том, что Николай, дальний потомок алхимика Игната, ещё до Исхода сожжённого за ересь и колдовство, не пожелал принять сан и, следовательно, стать наследником престола. Болезненно робкий, он бежал ответственности. Чрезмерное, неподобающее общение с купцами, странниками и им подобным сбродом породило нелепые идеи и эту режущую глаз любовь к роскоши.
Ссаром с отвращением вспомнил последний доклад столичного коменданта: толпы, приходящие глазеть на дом принца, на выезд принца, на одежду принца. Король глубоко вздохнул.
— Подойди ко мне, сын мой.
Николай вздрогнул и наконец заметил отца. Сделав несколько шагов, принц опустился на колени и поцеловал руку короля и первосвященника.
— Вы хотели видеть меня, отец?
— Да. — Ссаром неслышно тронул редкие светлые волосы над высоким лбом сына. — Встань же. Скоро неделя, как твой кузен и мой племянник Ллерий наследовал престол Далиона. Боюсь, мои годы уже не позволят мне навестить могилу сестры и обнять осиротевшего племянника. И всё же такой визит необходим. Поэтому я благословляю тебя на дальний путь. Заодно ты, наконец, познакомишься со своим двоюродным братом.
— Моя жена…
— Не поедет с тобой.
— Это… всё, отец?
— Да. Можешь идти.
Ссаром протянул руку для поцелуя. Николай вышел, жестоко теребя кружевные манжеты.
«Можешь идти». Отец отдал приказ, сын повиновался. Они оба понимали это. Всё чаще их разговоры принимали подобный характер.
— Ты сам захотел этого, мой мальчик. Ты сам… — Ссаром невольно высказал вслух терзавшие его мысли.
Да. Всё главное, важное, всё то, чем так хотелось поделиться с сыном, уже было сказано вчера, здесь, в этой же самой комнате в разговоре с Брониславой. Совершенно неожиданно Ссаром нашёл в невестке того союзника, которого потерял в сыне.
