Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Возможно, не стоило уделять столько внимания местопребыванию Марфы и Михаила в ноябре 1612 г. — начале 1613 г., если бы не возникновение в начале XIX века целой мифологии о подвиги крестьянина Ивана Сусанина.
О событиях Смутного времени к началу XIX века накрепко забыли. Вспомнить о них царя Александра I заставило поражение под Аустерлицем в декабре 1805 г. Павел, а затем и его сын легкомысленно ввязались в войну против революционной Франции.
Под Аустерлицем царь был лично оскорблен, поскольку он трусливо бежал с поля боя в самом начале сражения, а главное, он осознал, что из себя представляет Наполеон и его армия. Срочно потребовался созыв всенародного ополчения и т. д. В качестве хорошего примера подходил созыв ополчения Минина и Пожарского. В войне 1812 года мифы Смутного времени стали хорошим идеологическим оружием царизма.
Инокиня Марфа (Ксения Ивановна Шестова — мать Михаила Романова)
Тут следует отметить, что и либерально настроенные дворяне пытались использовать события Смуты для обоснования своих идей. Речь шла об участии простых людей в решении судеб государства, например, того же «гражданина Минина».
Кстати оказался и «крестьянин» Иван Сусанин, который де спас царя весной 1613 г. Дело началось с оды «Иван Сусанин», написанной декабристом Кондратием Рылеевым.
Через несколько лет композитор Михаил Иванович Глинка пишет оперу «Иван Сусанин». Николаю I опера понравилось, однако он велел переменить название на «Жизнь за царя». Либретто к опере написал придворный Г. Ф. Розен. Немец плохо знал русский язык, зато был личным секретарем цесаревича Александра.
Опера идеально подходила к теории графа Уварова — «православие, самодержавие и народность».
С 1918 по 1938 год опера в России не исполнялась. Во-первых, ее считали ультрамонархической, а во-вторых, не желали дразнить поляков.
В конце 1938 г. Сталин предложил восстановить оперу и написать для нее «советское либретто». Сергей Городецкий быстро написал оное либретто, и 2 апреля 1939 г. в Большом театре состоялась премьера обновленной оперы «Иван Сусанин».
Тут Сусанин спасал уже не Мишу Романова, а отряд ополченцев во главе с Мининым. Сталин лично изменил ряд эпизодов в опере. Так, комиссия во главе с Иваном Большаковым предложили снять финальную сцену «Славься…», поскольку там было много «патриархальщины и церковности». Сталин же заметил: «Давайте сделаем наоборот — сцену оставим, а снимем Большакова». Именно Сталин настоял на появлении в финале Минина и Пожарского верхом на конях.
Сразу после постановки в Большом театре «Ивана Сусанина» поставили в Ленинграде и ряде других городов.
Во время встречи министров иностранных дел держав антигитлеровской коалиции, которая проходила в октябре 1943 г. в Москве, гостей пригласили в Большой театр на оперу «Иван Сусанин». Во втором действии, когда показывали бал во дворце польского короля, британский министр иностранных дел Антони Иден шепнул сидевшему рядом Молотову: «Посмотрите, какие милые люди эти поляки, дружить с ними — одно удовольствие». Английскому министру очень хотелось, чтобы Москва смягчила свое непримиримое отношение к польскому эмигрантскому правительству, обосновавшемуся в Лондоне. Но Вячеслав Михайлович не поддался. «В жизни все сложнее», — буркнул он.
Зато позднее, когда «милые поляки» стали убивать на сцене русского патриота Ивана Сусанина, Молотов оживился. «Вот видите, — наставительно сказал он Идену, — в истории наших отношений бывало всякое».
В соответствии с указаниями вождя Ивана Сусанина вернули в иконостас народных героев и на страницы школьных учебников. И, как всегда у нас бывает, очередная развесистая клюква советской пропаганды стала темой для многочисленных анекдотов. Иван Сусанин в них делил второе место с чукчей, уступая лишь незабвенному Василию Ивановичу.
Так что же было на самом деле? В 1619 г. крестьянин села Домнина Богдан Собинин подал челобитную о деяниях своего тестя Ивана Сусанина Богдашкова. Челобитная эта не сохранилась, и мы о ней знаем из царской грамоты от 30 ноября 1619 г. В грамоте говорилось о пожаловании Богдана Собинина землей с освобождением от всех налогов, сборов и повинностей. Указывалась и причина: «За службу к нам и за терпение тестя его Ивана Сусанина. Как мы, великий государь, царь и Великий князь, Михаил Федорович всея России в прошлом 1613 году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд польские и литовские люди и тестя его… изымали и его пытали великими, немерными пытками, а пытали у него: где в те поры Мы… были, и он Иван, ведая про нас, Великого государя… где мы в те поры были не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти»[40].
Чудесная сказка Собинина понравилась царю и его матери. Зятьку дали денег и грамоту, подтверждавшую геройское поведение Ивана Богдашкова. Естественно, что никто не проверял сообщения Богдана, да и проверить их было физически невозможно. А, главное, зачем? Просил Богдан немного, а польза для династии Романовых была огромная.
Современный памятник Ивану Сусанину, воздвигнутый в Костроме в 1967 г. Фото А. Широкорада
Риторический вопрос: а почему Марфа и Михаил шесть лет не вспоминали об их спасителе Сусанине? Запамятовали? Других дел хватало? Вряд ли. Своих людей Марфа не забывала. Помните «фельдсвязь», установленную с Филаретом, Пафнутием и К° в 1602 г.? Так Марфа уже 18 марта 1614 г. щедро наградила всех своих агентов: «Попу Ермолаю и сыну его Исааку, им и детям их и внукам, в их роде во веки неподвижно… была пожалована в вотчинное владение дворцовая волостка в Челмужском Петровском погосте, именно реки для рыбной ловли числом 12, около Челмужской губы и обширное пространство земли около Челмужи, равное ныне 10 144 десятинам…»
Крестьяне тоже получили вотчины, но в общей сложности в 12 раз меньшие, чем один отец Ермолай Герасимов с сыном Исааком. Гаврила и Клим Глездуновы были пожалованы деревней Июдинской из вотчинных владений Вяжицкого монастыря; Поздей Томило и Степан Тарутины сделались независимы от своего монастыря и получили деревни Тарутину и Грибановскую. Кижские крестьяне Сидоровы награждены были деревнями Клементьевской в Сенной Губе и Потаповской в Яндомозере с землями и угодьями.
Все вотчинники, кроме этого, жалованными грамотами объявлялись свободными от въездов бояр, воевод и приказных людей, а также от всяких пошлин тягла и податей и ограждались от обид «под страхом великой царя и государя опалы на тех, кто учнет делать через царские жалованные грамоты и крестьян изобидит».
А после возвращения Филарета из Польши руководство агентуры получило новые награды. Отец Ермолай Герасимов с сыном Исааком, уже поставив себе новый двор в Челмужском погосте, были вызваны в Москву, и здесь отец Ермолай, служивший до сего времени простым погостским попом, был назначен ключарем Кремлевского Архангельского собора, а сын его Исаак Герасимов Ключарев — подьячим Казанского дворца. В почетной должности Архангельского ключаря отец Ермолай Герасимов состоял до самой своей смерти в 1627 г.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
