Буйная зелень обрамляла водопад. В лучах солнца брызги воды сверкали, подобно бриллиантам.
— Какое прекрасное место! — восхищалась Жоан.
— Да, правда.
— А вода теплая?
— Приятная, прохладная. Нам сейчас только такая и нужна. Ну, вперед!
— Только после тебя.
— Нет! Давай. Ты — первая.
Луис скрестил руки и стал наблюдать за Жоан, которая тихо засмеялась и стала снимать с себя одежду. Оставшись в одном белье, она бросилась к воде и остановилась.
— Нет, нет, нет, милая, — запротестовал Луис. — Где это видано, чтобы русалки купались в сорочках?
— Луис, — засмеялась девушка. — Ты одет, а я буду совершенно голая? Это несправедливо.
— Несправедливо прятать свою красоту. В пене водопада ты будешь подобна Афродите.
Белье упало к ее ногам. Она вытянула руки вверх, поднялась на носки. Ее кожа приобрела легкий бронзовый оттенок под горячими лучами колумбийского солнца. Живот и грудь остались светлыми, молочно-белыми, как напоминание о ветреной весне в Париже. Но это нисколько не портило Жоан. Она была прекрасна.
Луис любовался ею, ее молодой силой, начавшимся буйным цветением. Но что больше всего поразило его — розовая полоска на животе, след от резинки трусиков. В этом было что-то детское, трогательно-беззащитное.
— Так — хорошо? — крикнула Жоан.
— Да, любимая, — прошептал он. — Так — хорошо.
— Луис! — недоуменно позвала девушка.
Он словно очнулся от глубокого сна, тряхнул головой и рассмеялся.
— Вперед, Афродита, здесь глубоко и можно нырять!
Жоан послушалась и с визгом бросилась в воду.
— Холодно!
— Это тебе кажется! — прокричал Луис. — Через минуту ты привыкнешь, и вода покажется теплой.
— Присоединяйся.
— Сейчас.
Он разделся и прыгнул в воду. Жоан стояла с поднятыми руками и радостно улыбалась ему. Волны горячего света и воздуха струились, обрисовывая в своих дрожащих потоках фигуру девушки, как будто сотканную из бесконечных сочетаний солнечных бликов и отражений. Луис с благоговением смотрел на нее, и слезы восторга и счастья застилали его глаза. «Господи, Ты послал мне великое счастье любви, и я благодарю Тебя! Только не отнимай, не отнимай его у меня!» — молился он. И подплывя к Жоан, крепко обнял ее, целуя, и так долго не выпускал из своих объятий, словно боялся, что кто-то может отобрать у него это бесценное сокровище.
Солнце, отражаясь в воде, разбивалось на тысячи солнц — звезд, и они, прижавшись друг к другу, плескались в этом ослепительно золотом сиянии. Счастье переполняло их. Они понимали, что эти драгоценные мгновения навсегда останутся в их сердцах. Ради таких мгновений стоило жить. Влюбленные кружились под торжественную и ликующую музыку падающей воды, наслаждаясь друг другом и тем чудом, которое познали в эти дни.
Молодые археологи прибыли на раскопки только к полудню. Ланнек и Мендрано ждали их с нетерпением и тут же стали расспрашивать, удалось ли что-нибудь отыскать в книгах.
— Хансахуа был тринадцатым королем. Вот почему везде фигурирует число тринадцать, — взволнованно отвечала Жоан.
— И он охраняется божествами и воинами для того, чтобы его грешная душа не выбралась на этот свет, — добавил Луис.
— Значит, там должны быть сокровища? — спросил Ланнек.
— Да, говорят. Он был похоронен со всеми своими богатствами.
— Тогда все это находится на одном уровне, и ни на одном уровне не было следов разграбления, — заключил Виктор.
Луис согласился.
— Да. Ни к одному из предметов не прикасались. Хотелось бы взглянуть на этот последний этаж, пока не поздно, и узнать, там ли лежит юный король.
— А где же ему еще быть? — воскликнула Жоан.
— Если верить рассказу Мендрано, внизу нас ждет еще не один сюрприз. Все совсем не так просто, как мы думаем, — произнес Ланнек.
Колумбиец кивнул. Ему не нравился затеянный Ланнеком разговор.
— Верно. Когда говорят, что король должен быть замурован или «запечатан», то имеют в виду именно это. Он был огражден от всего мира вместе с теми, кто остался в живых.
— Остался в живых? — переспросила Жоан. — Я знаю, что живыми оставили только короля и королеву, но неужели с охраной поступили также?
— Нет, не так, — сказал Луис. — Их убили, наполнив кровью кубки, и положили в гробницу.
— Значит, был совершен обряд крововоизлияния? — ужаснулась девушка.
— Наверняка, так. Ты заметила кубки у изголовья каждого воина? — спросил он Жоан.
— Такой ритуал был у ацтеков и инков, — с грустью произнесла девушка.
— Значит, это может служить подтверждением тому, что обряд пришел в эту культуру извне.
— Да, и обряд почитания солнца.
— Я мало заметил доказательств этому, — возразил Ланнек.
— Но я надеюсь найти эти доказательства внизу, — ответил Луис.
— На этот раз, я, пожалуй, спущусь вниз вместе с вами, — неожиданно сказал Ланнек. — Вы не возражаете?
— Конечно, нет, отец. Мы рады. Держу пари, тебя заинтересуют все уровни гробницы, — сказала Жоан.
— Да, особенно тот, где лежат воины. Видно, что они похоронены в полном и очень богатом облачении, при всех регалиях, — сказал Луис.
— Вы рассчитываете хотя бы на часть этого богатства? Я хочу сказать, вы намерены все передать в музей? — спросил ученый.
При этих словах Жоан метнула взгляд на отца. Но тот ничего не заметил, так как внимательно смотрел на Луиса.
— Все, что лежит внизу, принадлежит миру, — произнес Перье. — Вы знаете это лучше меня. Во время вашей экспедиции в Каире я восхищался тем, какое внимание вы уделяли инвентаризации находок. Хотя, если бы оставили все это себе, стали бы сказочно богаты.
Жоан с нежностью взглянула на Луиса и сказала:
— Есть вещи, которые нельзя измерить деньгами.
— Абсолютно согласен. И мудр тот, кто умеет сделать правильный выбор, — сказал молодой археолог.
— У меня ощущение, — ухмыльнулся Ланнек, — что вы чего-то недоговариваете.
— Виктор, — Луис счастливо рассмеялся. — Я хочу сделать официальное заявление, если Жоан не против.
— Не против, — кивнула девушка.
— Мы с Жоан хотим соединить свои жизни. Мы очень любим друг друга. Правда, не знаю, что привлекает Жоан больше — я или раскопки, но надеюсь удержать ее здесь надолго.
— Не надейся, что я передумаю и скоро уеду, — шутя, ответила девушка.
— Вот как! Безумно рад за вас обоих. Ланнек с жаром пожал руку Перье.
