Три пары стрел вонзились одновременно в соломенных человечков, и все попали в цель, хотя некоторая разница была: все три стрелы Богадура угодили точно в соломенный лоб правого человечка, а все три стрелы Анницы пронзили соломенное сердце левого.
Леваш и Саид снова переглянулись и хором крикнули:
— Ничья!
Зрители взорвались криками и визгом.
Богадур не сводил с Анницы глаз, и ему стало казаться, что вокруг ничего нет, кроме этой невероятной, необыкновенной, потрясающей женщины, и все остальное теперь не имеет никакого значения…
— Дальше! — жестко сказала Анница и вернула его в реальный мир.
— Я не думал, что до этого дойдет, — сказал он, — но раз дошло — так тому и быть.
Он сделал несколько шагов подошел к Аннице и снял со своей шеи белый круглый кусочек кожи на тонком шнурке.
— Этот амулет подарила мне одна степная шаманка — я никогда не снимал его, и он всегда приносил мне удачу. Я уверен, что принесет и сейчас. Ты видишь, как мал этот кружочек — если в него попадет одна стрела — для другой уже не останется места. После десятого удара барабана целиться можно как угодно долго, но победит тот, чья стрела попадет в амулет и останется там. Здесь уже ничьей быть не может. Только одна стрела должна вонзится в амулет и остаться в нем — ты поняла?
— Хорошо, — невозмутимо ответила Анница. — Я согласна.
— Повесьте это на ствол дуба, — протянул Богадур амулет своему слуге и тот побежал к далекой опушке.
Богадур вернулся на свое место, выбрал тонкую длинную стрелу с острым тонким наконечником и установил ее в нужное место в колчане.
И в третий раз еще громче и быстрее забили большие походные барабаны.
Маленький белый кружочек был едва виден на фоне черного ствола дуба и, казалось, что попасть в него просто невозможно.
После десятого удара оба одновременно выхватили стрелы.
Богадур выстрелил первым.
Его стрела со свистом вонзилась в самую середину белого кружочка, а тонкий острый наконечник, пробив мягкую кожу, глубоко увяз в стволе дуба.
Леваш глянул и побледнел — места для второй стрелы не было.
— Точно в центр! — крикнул Саид.
Глаза Богадура сверкнули, и он с улыбкой повернулся к Аннице.
— Кажется это конец, — произнес он.
— Ты сказал — целится можно сколько угодно. Я еще не прицелилась.
— Я вижу, что ты очень хороший стрелок, но если даже ты попадешь в оперенье моей стрелы и расколешь ее надвое, попав в середину, — ты все равно проиграешь — получится две стрелы в центре, но моя была первой!
— Я хорошо помню, ты сказал: только одна стрела должна вонзиться в амулет и остаться в нем. Так?
— Именно так, — подтвердил Богадур.
В полной тишине наступившей вокруг Анница тщательно прицелилась и вдруг медленно начала поднимать лук вверх.
Дойдя до определенной точки наклона, она выстрелила.
Все, задрав головы, следили за стрелой, которая поднялась так высоко, что стала почти невидимой, потом описала небольшую дугу и стала возвращаться обратно.
Падая сверху с огромной силой, стрела Анницы с острым, как лезвие хорошо заточенного ножа серповидным наконечником вонзилась точно в центр белого кружочка, срубив стрелу Богадура, которая упала на землю.
— Одна стрела в центре амулета! — заорал во весь голос Леваш, — Второй нету!
Анница посмотрела на Богадура и холодно сказала:
— Одна стрела в центре амулета — и другой нет — разве не так ты хотел?
Богадур не мог оторвать от нее глаз.
— Нет, — прошептал он. — Я хотел совсем иначе. Но я преклоняюсь перед твоим искусством и полностью признаю твою победу.
Он низко поклонился Аннице и крикнул:
— Передайте пленницу московитам!
Затем обратился к подбежавшему Левашу.
— Я полагаюсь на тебя, — сказал он.
— Я с тобой, сынок, ничего не бойся. — Я останусь и провожу вас до самой моей границы! Вот теперь-то, наконец, славно выпьем! Фома неси сюда все, что надо!
… Когда Богадур вошел в свой шатер его там ждал взволнованный Саид.
— Ты, в самом деле, собираешься покинуть Угру?
— Да и как можно скорее, — отрезал Богадур.
— А как же броды?
— Какие броды Саид? Ты видел эту женщину?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы уходим и на границе прощаемся с Левашом, а затем… Затем мы выждем несколько дней, перейдем Угру далеко отсюда, зайдем с тыла и захватим Медведевку!
— Но зачем?
— Ты еще не понял? Я хочу эту женщину! И я ее возьму!
— Но твой отец…
Богадур молниеносно выхватил из-за пояса нож и, схватив Саида за голову, прижал к его горлу так, что брызнула из пореза кровь.
— Молчи, пес! Я ваш хозяин! И все, что я прикажу, вы должны выполнять!
— Да-да, конечно, мой повелитель! Как прикажешь… Только что ты ответишь великому хану, если он обвинит тебя…
— Что я отвечу? Я отвечу просто: ты послал меня на разведку? Послал. Я не хотел войны, но московиты напали на меня и убили моих воинов! Я должен был отомстить? Должен! Я захватил и сжег их поселок — мужчин убил, женщин взял в плен — все по правилам, как на войне! А на войне виновных не бывает!
Глава четвертая
РУБЛЬ КНЯЗЯ ПАТРИКЕЕВА
Выйдя от Патрикеева, Филипп первым делом решил разузнать, где содержат Василя, и, не долго думая, обратился с этим вопросом к Ларе Орехову. Ларя, не видя в том никакого секрета, сообщил, что Медведев находится под стражей в башне городской стены слева от входа.
Филипп немедленно отправился туда.
Оставив Данилку с лошадьми в стороне, Филипп попытался выяснить что-нибудь у стражника, охраняющего вход в башню, однако тот оказался крайне неразговорчивым — он категорически отказался о чем-либо разговаривать, со всеми вопросами отправлял к Патрикееву, а, увидев настойчивость Филиппа, пригрозил, что немедля вызовет стражу и тогда Филипп сам попадет в эту башню.
Вспомнив о прошлогоднем приключении в Москве, когда они оба с Василием попали в темницу, Филипп решил, что будет разумнее хоть одному из них оставаться на свободе и, вежливо попрощавшись с угрюмым охранником, уже собирался отойти, но в этот момент тяжелая дверь медленно открылась, толкаемая изнутри слабой ручкой. Девочка-подросток с пустой корзиной в руках вышла из двери, и при виде ее лицо угрюмого стражника сразу посветлело. Девочка поблагодарила стражника, сунув ему монетку в руку и, мельком глянув на Филиппа, сразу отвернула от него лицо.
