— Ты свинья, трус, зверь. Ты соображаешь, что могло случиться? Он мог удариться головой о камень. У него мог быть разрыв сердца от холодной воды. Такого сукина сына свет еще не видывал. Ты слышишь меня? Такого сукина сына свет еще не видывал. Ты — сукин сын, сукин сын. Мерзкий сукин сын, слышишь меня? Ты — сукин сын. Я бы тебя убила. Я бы с такой радостью тебя убила и смотрела, как ты умираешь в страшных муках.
— Я это знаю, Шарлотт.
— Ты это сделал, чтобы помучить меня.
— Нет, — сказал Бен. — Я хотел научить твоего сына плавать, и я его научил.
— Ты — сукин сын.
— Ты не умеешь плавать, — сказал Бен. — Но теперь ты можешь пойти с ним к «Потоку», и он не утонет. До этого ты бы не могла его спасти. Теперь же он умеет плавать. А сейчас, прошу прощения, мне пора уходить.
Он спустился вниз, и мальчик, услышав его шаги, позвал его из кухни.
— Папа, это ты?
— Да, дорогой. Мне нужно вернуться в офис. До свидания.
— До свидания, папа, — отозвался мальчик.
Шарлотт должна была быть благодарна Бену (но не была) хотя бы за то, что он, научив Джо плавать таким жестким методом, сравнял его с Артуром Мак-Генри. Артур научился плавать точно таким же способом, но раньше, чем Джо, а матери Джо нестерпима была даже мысль о том, что Артур может что-то делать лучше, чем Джо. У нее уже и в то время были особые виды на Артура: Артур был славным мальчиком с ровным, спокойным характером, здоровым, из хорошей семьи и преданным Джо. Дружба мальчиков развивалась легко и естественно, и началась она тоже легко и просто, потому что Джо и Артур подходили друг другу. Однако Шарлотт решила поощрять эту дружбу самым тщательным образом. Она хотела, чтобы у Джо был подходящий друг — мальчик из такой же приличной семьи, но склонный к подчинению. Шарлотт не была уверена, что в шесть лет Джо был ребенком блестящего ума, однако верно углядела в своем сыне признаки человека, способного сделать блестящую карьеру. Он был хорош собой: изящный тонкий нос, красивой формы тонкие губы, — и эти черты вряд ли изменились бы в период полового созревания или в юности. Его умение обращаться со слугами было прирожденным — такое умение нельзя было ни приобрести, ни утратить. На детских утренниках он был из тех детей, на которых матери — помимо своих собственных детей — всегда обращали внимание. Джо обвиняли в заносчивости и высокомерии еще до того, как ему исполнилось десять, но в большинстве случаев эти обвинения были несправедливы. Однако матери многих детей остро ощущали разницу между их собственными отпрысками и наследником Чапинов. Джо считался необычайно воспитанным ребенком, с прекрасными манерами, и малейшее отклонение от норм вежливости осуждалось с большим преувеличением.
На утреннике в доме Монтгомери — Джо в то время было десять — случилось происшествие, оказавшее влияние на жизнь кое-кого из присутствующих совершенно непропорционально значению слов и поступков, которые привели к этому злосчастному случаю. Играли в «Спрячь наперсток», и когда наперсток спрятали, дети ввалились в гостиную, чтобы найти его. Бланш Монтгомери, мать условного хозяина утренника, Джерри Монтгомери, как положено объявила:
— Когда я говорю кому-то: «Теплее», — это значит, что этот человек приближается к наперстку. Если я говорю: «Холоднее», — значит, человек удаляется от него. Всем понятно?
Да, всем было понятно.
Они бродили по комнате, пока одна из девочек не спросила:
— Кому же теплее всех?
— Теплее всех? Генри Лобэку, — ответила Бланш.
— Нет, не ему, — сказал Джо Чапин.
— Именно ему, Джо, — возразила Бланш Монтгомери.
— Нет, вовсе даже нет.
— Пожалуйста, без грубостей, Джо. Это невоспитанно, — сказала Бланш.
— Но теплее всех не Генри! — настаивал Джо.
— Тогда ты, наверное, скажешь нам, кому теплее всех, — сказала Бланш.
— Артуру, — ответил Джо.
— Я так не думаю. Артуру очень холодно.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Джо. — Артур, тебе холодно?
Артур засмеялся.
— Я горячий как кипяток.
— Ты самый горячий как кипяток? — спросил Джо.
— О, об меня можно обжечься.
— Одну минуточку, пожалуйста, — сказала Бланш.
Она двинулась в ту часть комнаты, где стоял озадаченный Генри Лобэк.
— Кто-то сыграл скверную шутку, и, я думаю, мы все знаем, кто это, — сказала Бланш.
Несколько ребят тут же подсказали ей ответ.
— Джо Чапин! Джо Чапин!
— Наперсток у тебя? — спросила Бланш.
— Нет, — ответил Джо.
— У Артура Мак-Генри?
— Да, у меня, — сказал Артур.
— Тогда отдай его, пожалуйста, и мы начнем игру сначала уже без вас, мальчики. Никакого приза ни тому ни другому.
— Но я нашел его и отдал Артуру.
— Это был бесчестный трюк по отношению ко всем остальным детям. Ты нарушитель игры.
— Вовсе нет, миссис Монтгомери. Я увидел его первым сразу, как мы вошли в комнату, — сказал Джо.
— Значит, это было до того, как началась игра, — возразила Бланш.
— Нет, это не так. Я думал, что игра началась, как только мы вошли в комнату, — сказал Джо.
— Значит, ты ошибался.
— Это несправедливо. Я первый его нашел, дал Артуру, и он был самый теплый.
— В эту игру так не играют, и ты это знаешь. И еще мне не нравится, когда маленькие мальчики дерзят.
— Я не дерзил.
— Нет, дерзил. Ты всегда дерзишь. Ты думаешь, что особенный, а это не так.
— Тогда я иду домой, — сказал Джо.
— И я тоже, — сказал Артур Мак-Генри.
— И не вздумайте! Вежливо отдай мне наперсток, и мы начнем игру сначала, но без вас двоих.
Артур отдал ей наперсток.
— Вы, мальчики, сидите здесь, а вы, дети — все остальные, — пойдемте в холл и там спрячем его снова. Все остальные в холл, пожалуйста. Нет, Джо, не ты. И не ты, Артур.
— Мы не идем в холл, мы идем домой, — сказал Джо.
— Вам придется подождать вашу коляску, — сказала Бланш.
Джо несколько секунд не сводил с нее взгляда, а потом ринулся вон из дома, не прихватив по дороге ни пальто, ни шапку, а следом за ним побежал и Артур. Женщина кинулась вслед за ними на крыльцо, крича им что-то вдогонку, но ее крик только заставил их припустить еще быстрее.
Дом Монтгомери был на Лэнтененго-стрит, на другом конце города от дома Чапинов на Северной Фредерик. Мальчики, добежав до Мейн-стрит, остановились и еще с полчаса рассматривали там витрины и забавлялись как могли: шлепали по грязи, увязая в ней ботинками и забрызгивая чулки, а также подхватывая на лету витавшую в зимнем воздухе простуду. Когда начало смеркаться, мальчики отправились по домам.
