Проходили годы. Наступало Рождество, и они, сидя перед изысканно украшенным камином, обменивались подарками, а Бен завел традицию — но после двух попыток от нее отказался — читать в этот день повесть Чарлза Диккенса «Рождественское песнопение». На День независимости они обычно шли в офис Бена смотреть парад Великой армии республики, а потом Джо везли на детский пикник у «Потока». Фоли, кучер, сменивший Коннелли, учил мальчика искусству верховой езды и управления лошадьми и преподал первые уроки нецензурного языка. Отец помогал сыну в занятиях арифметикой, алгеброй и начальным курсом латыни, но всеми остальными учебными занятиями руководила мать. Она проверяла его правописание, слушала, как он читает, и заставляла его читать повторно, чтобы исправлять вкравшийся в его речь пенсильванско-немецкий акцент. Ее собственное произношение было безупречным исключительно благодаря влиянию ее английской гувернантки, и она была полна решимости не допустить в его речи напевности, свойственной почти всем детям Гиббсвилля, за исключением ирландских. У Бена произношение было простым, ближе всего к новоанглийскому акценту янки, хотя он и не проглатывал «р». Авторитет Бена признавался в двух вопросах: как правильно завязывать галстук и как подбирать мужские украшения, но чему он действительно научил своего сына, так это плаванию.
Как-то раз в июле, когда Джо было шесть лет от роду, Бен пришел домой из офиса в полдень — было время обеда.
— Доброе утро, папа, — сказал Джо. — У мамы болит голова.
— Болит голова? — переспросил Бен.
В гостиную вошла сестра Фоли Марта и объявила, что у миссис Чапин болит голова и она не спустится к обеду.
— Понятно, — отозвался Бен. — Скажите своему брату, чтобы он запряг в коляску Блэки и подвел к парадному входу. Прямо сейчас, Марта. Пожалуйста.
— А вы, сэр, разве не будете обедать?
— Нет. Сделайте, пожалуйста, как я вам велел.
— Папа, куда ты едешь?
— Я тебе объясню через минуту. Твоя мама спит?
— Не знаю. Наверное.
— Поднимись на цыпочках наверх, посмотри, спит она или нет, а потом тут же вернись и скажи мне.
Мальчик не привык выслушивать приказания, но отца послушался и, вернувшись, сообщил, что мать спит.
— Мы едем кататься, ты и я.
— Ты и я, папа?
— Да, ты и я.
— Но я не спросил маму.
— Я ей оставлю записку. Она не будет волноваться.
— Папа, она будет волноваться.
— Если я напишу записку, не будет.
— Папа, а куда мы поедем?
— Это сюрприз.
Бен принялся писать записку Шарлотт.
— А какой это сюрприз?
— Приятный, — сказал Бен. — А теперь не задавай мне больше вопросов, пока я не допишу записку.
— Мы куда-то уедем?
Бен неопределенно хмыкнул.
— Куда мы поедем?
— В место, которое тебе понравится, — ответил Бен.
— Коляска готова, стоит перед входом, — объявила Марта.
— Отдайте это миссис Чапин, когда она проснется. Пошли, сынок.
Отец и сын катили в коляске, и Бен отказывался выдать свой план до той самой минуты, когда стало ясно, что они едут к «Потоку».
— Мы едем к «Потоку»?
— Да.
— Зачем?
— Сюрприз.
— Папа, это пикник?
— Увидишь.
«Потоком» назывался обширный водоем, которым владела угольная компания. Берега его были усыпаны коттеджами, простыми и весьма изысканными. Коттедж Чапинов был не из простых. Бен вылез из коляски, спустил поводья и привязал лошадь к столбу.
— Что мы будем делать? — спросил Джо.
— Мы будем плавать.
— Папа, я не умею плавать, ты же это знаешь.
— Пришло время научиться.
Они вошли в коттедж и спустились вниз, в мужскую раздевалку. Бен снял с себя одежду и надел купальный костюм.
— Ну, раздевайся, сынок.
— Я не хочу. Я не хочу учиться плавать.
— Так, снимай одежду и повесь ее вот сюда.
— Я хочу домой!
— Все в свое время. Мне тебя раздеть, или ты сам умеешь раздеваться?
— Я не хочу раздеваться. Я не хочу учиться плавать! Я хочу к маме!
— Она, сынок, тебя не слышит. Делай, как я сказал, или я это сам сделаю.
Мальчик снял одежду, сложил ее стопкой и встал в ожидании.
— Молодец, сынок. А теперь пойдем окунемся.
Перед коттеджем Чапинов вода была восемь футов глубиной. И Бен бросил в нее сына, а через несколько секунд сам прыгнул в воду и схватил бултыхающегося в воде, орущего ребенка.
— Видишь? Теперь ты умеешь плавать.
Через полчаса мальчик действительно научился плавать. Когда Бен сказал, что пора идти домой, мальчик спросил, можно ли ему еще раз поплавать, и Бен ему разрешил. Они вытерлись досуха и надели одежду, в которой приехали.
— Видишь? Теперь ты умеешь плавать. Здорово, правда? Тебе понравилось? Ты доволен тем, что умеешь плавать?
— Да, да! Подожди, мы приедем, и я расскажу маме, что умею плавать.
— Только так и можно научиться. Так научили меня. Извини, что я сделал это без предупреждения, но только так и можно. И теперь ты никогда не разучишься плавать. Стоит научиться плавать, и ты уже никогда не забудешь, как это делается. Ну что, здорово?
Они подъехали к конюшне и вместе зашагали через двор к дому — отец шел рядом с сыном, обняв его за плечо.
— Наверно, мама уже встала и я смогу ей рассказать.
— Она встала. Я видел ее в окне.
Мальчик поднял голову, помахал матери, и она помахала ему в ответ.
— Поднимайся ко мне, дорогой, — позвала она.
— У меня для тебя сюрприз, — сказал мальчик.
Он вместе с отцом вошел в комнату Шарлотт.
— Расскажи мне все об этом, — сказала Шарлотт. — Я хочу знать все, что ты делал.
Мальчик возбужденно, со всеми подробностями рассказал ей об уроке плавания. Когда он кончил рассказ, мать спросила:
— А ты обедал?
— Нет, мама.
— Так я и думала. Что ж, беги вниз. Отец спустится через минуту-другую.
Мальчик вышел из спальни. Дверь закрылась, а они продолжали сидеть в молчании, но как только на лестнице раздался топот ног, Шарлотт поднялась с места, пересекла комнату и трижды дала Бену пощечину, а потом ударила его еще раз.
— Я бы тебя убила, — сказала она.
— Я тебя понимаю, Шарлотт.
