— Ну, знаешь, судя по тому, как они себя ведут, не больно-то они повинуются. Или ты не пытался призвать их к порядку?
— У меня было слишком мало сил, чтобы заставить их слушаться. Но ты могла бы их заставить. Вдвоем мы могли бы многое изменить. Спасли бы их. — Он повел рукой в сторону танцующих. — Если я не стану настоящим королем, они умрут. И смертные умрут. Они уже умирают. Погибнут все и всюду.
На глазах Айслинн выступили слезы. Кинан, конечно, видел это, но сейчас ей было все равно.
— Должен быть какой-то другой путь. Я не хочу, чтобы все погибли. Но быть летней девой не согласна.
— Ты уже превратилась в нее. Все просто. Даже забавно, как быстро это происходит. Но ты еще можешь принять меня.
— А если я не ключ, о котором ты твердишь? Меня ждет судьба Донии? — Айслинн оттолкнула его. — Это хорошо, по-твоему? Она несчастна. Страдает. Я видела.
Кинан поморщился, услышав имя Донии, отвел взгляд. Стал больше похож на человека. Поэтому Айслинн умолкла. Боль в его глазах сказала ей, что нечто ценное для себя он уже успел потерять, каких бы выигрышей ни ожидал в будущем.
— Обещай, что все-таки подумаешь. Пожалуйста, — сказал он тихо. — Я подожду. Только обещай. Ты очень нужна мне.
— Может, есть другой путь? — спросила Айслинн, хотя в ответе не сомневалась. — Я не хочу быть твоей королевой. И тебя не хочу. Есть один человек...
— Знаю. — Кинан принял бокал из рук звереныша, прошмыгнувшего между ног одного из стражников, окружавших стол. Печально улыбнулся. — И прошу у тебя за это прощения. Я понимаю все гораздо лучше, чем ты думаешь.
До нее постепенно доходила неотвратимость перемен. Она уже думала о том, что потеряет, а что, возможно, сможет сохранить. И возникло множество вопросов.
— Нет ли другого пути? — спросила она снова. — Не хочу быть фэйри. И править ими не хочу.
Он безрадостно усмехнулся.
— Порой я тоже. Но ни мне, ни тебе не дано изменить свою природу. Не буду лгать: даже если бы мог, я не захотел бы сделать тебя прежней, Айслинн. Я верю, что ты — та самая. И Дония верит. Королева Зимы тебя боится... Молю, прими меня! Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю все, что в моих силах.
Он на мгновение протянул к ней руки с мольбой, точь-в-точь как на ярмарке. Айслинн даже почудилось, будто они снова там... только тогда ей казалось, что все вот-вот закончится. А сейчас она ошеломленно осознавала, что все только начинается.
Как сказать об этом Сету? И бабушке? Когда-то она мечтала избавиться от дара видения. Но чуда не случилось. Не случится и теперь. Она меняется против собственного желания.
Она — одна из них.
И чтобы выжить, ей нужно изучать мир фэйри и привыкать к нему.
Тут Айслинн сообразила, что Кинан, как прежде стражник, упомянул еще одного участника этой загадочной игры. И спросила:
— А кто такая королева Зимы? Не может ли она мне помочь?
Кинан поперхнулся вином. Со свойственной ему сверхъестественной скоростью он отставил бокал и схватил ее за руки.
— Нет. Ей и знать-то нельзя, что ты нас видишь и хотя бы отчасти понимаешь наши действия. Иначе...
— Но вдруг она поможет?
— Нет. Поверь мне. В ней столько зла, что трудно описать. Это я тебя не тронул, узнав о твоем видении, а другие... в особенности королева Зимы... По ее вине я так слаб. По ее вине замерзает земля. Не пытайся ее найти.
Он крепко сжал ее руки, и Айслинн тоже засветилась.
Вид у Кинана был испуганный, и это ее удивило. Он считает себя слабым?
Она молча кивнула. Тогда он отпустил ее руки, расправил смявшиеся рукава.
Музыка и шум веселья сделались громче, и Айслинн пришлось податься к Кинану и сказать ему прямо в ухо, почти касаясь его губами:
— Я должна знать больше. Ты просишь от меня слишком многого... — На миг она запнулась, представив, на что именно он просит ее согласиться, кем она должна стать. Кем уже стала. — Если хочешь, чтобы я подумала, ответь на мои вопросы.
— Всего я рассказать не могу. Есть правила, Айслинн, они не менялись на протяжении веков. — Шум усилился так, что ему пришлось почти кричать. — К тому же здесь невозможно говорить.
Танцующие фэйри разошлись не на шутку. Личин они не скинули, но кружились и скакали так, как смертные не сумели бы.
Кинан предложил Айслинн руку.
— Пойдем... В кафе, в парк, куда хочешь.
И она приняла его руку, злясь на себя за то, что привыкает к неотвратимости выбора.
Маленькая ручка, которую Кинан держал в своей руке, согревала его, как ласка солнца. Айслинн еще не сказала «да». Но она задумалась, постепенно принимая мысль об утрате смертной природы. Сначала она, конечно, будет горевать. Потом, как все другие девушки, ставшие фэйри, успокоится...
Он вел ее к выходу, и подданные провожали обоих довольными взглядами. Пролетая мимо в танце, фэйри улыбались Айслинн. А она шла, высоко держа голову, столь же уверенно, как тогда, когда пробиралась сквозь толпу к его столу. Наверняка видела под личинами их истинное обличье, но и бровью не вела, когда они оказывались слишком близко. Истинная отвага для видящей смертной.
А ведь она наверняка слышала голоса тех, кто оставался невидимым, не зная о ее даре, и подходил вплотную, а то и касался ее волос.
— Наша госпожа.
— Королева.
— Наконец явилась к нам!
Они ничего не знали о ее сомнениях и отчаянии. Видели только, что она пришла к королю и уходит вместе с ним. Слышали о том, что сказали Иолы на ярмарке, и верили: она та, кто освободит их и спасет. Возможно, они были правы.
— Летние девы в библиотеке говорили... — Айслинн покраснела, отвела взгляд. — Я так поняла, что они... э-э-э... встречаются со смертными.
Слышать это было больно. Думал он, что долгожданная королева будет к нему настолько равнодушна? Кинан стиснул зубы, но подтвердил:
— Да.
— Значит, и я могла бы...
Они подошли к двери, и Айслинн не договорила.
Стражник, чья личина после прихода Кинана успела украситься странными металлическими кольцами, ухмыльнулся девушке.
— Эш!
Она с той же уверенностью ответила ему широкой улыбкой.
— Еще увидимся.
Изумленный такой непринужденностью, Кинан повернулся к ней, собираясь спросить, что за отношения их связывают. Все лучше, чем обсуждать ее чувства к смертному.
Но едва они шагнули за дверь, как его обдало знакомой волной холода, от которого заломило кости.
— Это Бейра, — сказал он торопливо. — Держись рядом, пожалуйста. Идет моя мать.
— Я думала, ты живешь с дядьями.
