— Что это за мальчик? — спросил Эдгар у Монти. — Наверное, какой-нибудь племянник?
За разговором они уже несколько раз обошли сад по дорожке, выстриженной в высокой, только-только входящей в колос траве. «Мы с тобой прямо как раньше, — сентиментально заметил по этому поводу Эдгар. — Помнишь, как в колледже мы любили ходить кругами по галерее?» Солнце вовсю наводило несколько поблекший за последние дни глянец, превращая пейзаж в райскую картинку из средневекового часослова. На картинке преобладало белое и зеленое.
Вдоль забора, отделявшего сад от Худхауса, росла белая наперстянка. Монти машинально сорвал один цветок и принялся изучать ярко-пунцовые пятнышки в его сердцевине. Кажется, про эти пятнышки что-то говорилось у Шекспира? Или то была не наперстянка, а какой-то другой цветок? Может, спросить Эдгара? Нет. Эдгар наверняка знает. Монти надел белую чашечку, как наперсток, себе на мизинец. Сегодня, по просьбе Харриет, он должен был рассказать обо всем Эдгару. По собственной инициативе Монти ни за что не стал бы этого делать, такого рода эмоциональные беседы слишком ко многому обязывают. Кроме того, Монти меньше всего хотелось, чтобы между Эдгаром и теми странными, завораживающими событиями, которые происходили сейчас в Худхаусе, протягивались все новые и новые нити. В самой сердцевине этих событий было что-то очень личное для Монти, что-то, чем он сейчас жил. Он не хотел посвящать Эдгара. Но Харриет попросила — значит, он должен подчиниться. Полчаса назад Эдгар говорил, что собирается ехать обратно в Оксфорд; но, услышав новость, он наверняка захочет задержаться. Думая обо всем этом и помахивая мизинцем в белом прохладном колпачке, Монти молча шагал по садовой тропинке, уже в сторону дома.
— Так что это за мальчик?
— Младший сын Блейза. — Монти смял цветок наперстянки и бросил его в траву.
— Извини, я не совсем понял… Что ты сказал?
— Блейз, как выяснилось, несколько лет содержал любовницу с ребенком. Харриет только сейчас об этом узнала. А этот мальчик сын Эмили Макхью, любовницы Блейза.
Монти готов был услышать в ответ горестное восклицание, но Эдгар молчал. Пауза так затянулась, что в конце концов Монти не выдержал и обернулся. Эдгар стоял на месте. На побагровевшем его лице отобразилось горестное, почти карикатурное выражение недоверчивости и негодования.
— Правда?.. Это что, правда?
— Да, — сказал Монти. — Я знаю это от Харриет. Ей хочется, чтобы ты тоже знал. Она держится прекрасно, — добавил он и поморщился, так глупо прозвучало это «прекрасно».
В темноватой прихожей желтоватые стройные пилястры перерастали под потолком в рельефные балки и сходились к центру, закручиваясь над головой причудливой спиралью.
— То есть ты хочешь сказать, что все эти годы… Да этому мальчику уже, наверное… И Блейз все это время обманывал свою жену… содержал любовницу и ни слова не говорил Харриет?
— Именно так. Можешь зайти выпить чего-нибудь. А потом уезжай.
Они вошли в мавританскую гостиную. Во времена мистера Локетта в нише, обрамленной чечевичным узором, располагался фонтан. Монти заменил его книжным шкафом, и теперь павлиньи переливы загадочно синели над корешками книг.
— Я этого не вынесу, — сказал Эдгар, тяжело опускаясь в белое изящное плетеное кресло. Кресло жалобно скрипнуло.
— А тебе и не надо ничего выносить.
— Я хотел сказать: я не смогу больше туда приходить.
— Да?
Эдгар, облаченный в шерстяной костюм, нещадно потел — снять пиджак ему не пришло в голову. Монти был в одной белой рубашке и черных брюках с узеньким кожаным ремешком. В гостиной было прохладно, благо утром Монти предусмотрительно закрыл ставни. Достав высокие стаканы, он приготовил два коктейля: джин, сок свежевыжатого лимона, ломтик лайма, принесенного вчера Харриет, немного содовой, несколько листиков петрушки для украшения — так когда-то делала миссис Смолл. Софи никогда не пила коктейли, даже летом.
— Ну да, ведь в доме такое горе! Кошмар, ничего кошмарнее я просто представить не могу. Бедная Харриет!..
— Да, бедная Харриет, — отозвался Монти, страшно злясь на Эдгара: мог бы держать свои причитания при себе.
— Свинья этот Блейз. Вмазать бы ему как следует. Иметь такую прекрасную жену и при этом…
— Все не так просто, — сказал Монти. — Может, ты и прав. А может, нет. Мы никогда не узнаем, как там все было на самом деле.
— Конечно, не узнаем, — Эдгар пододвинул хозяину пустой бокал, явно за добавкой. — Не выспрашивать же, не лезть человеку в душу. И так ясно, Харриет перед ним чиста. Я только не совсем понял, на что это ты сейчас намекал.
— Ни на что я не намекал.
— А как она узнала?
— Блейз сам ей сказал. Нервы не выдержали.
— Свинья. Ай-ай-ай! Я уже не смогу разговаривать с Харриет как раньше.
— Раньше — это когда? Ты с ней знаком меньше недели.
— Надо же, она захотела, чтобы я тоже знал — удивительно, правда? Как выразить ей свое сочувствие?.. Боже, какое ужасное испытание!
— Ужасное, — согласился Монти. — Но, как ты правильно заметил, неприлично лезть людям в душу. Так что вали-ка ты обратно к себе в Оксфорд, вот что. Давай допивай и вперед.
Второй бокал Эдгар допил и уже держал в руке третий, наполненный до краев.
— Может, написать ей письмо? Как ты думаешь, я могу написать ей письмо?
— Вот-вот, напиши ей письмо. Из Оксфорда. А теперь допивай поскорее и уходи.
Харриет обещала зайти к Монти завтра утром на «долгий», как она сказала, разговор. Монти ждал ее прихода с чувством смутного, но в целом приятного волнения. Сейчас ему хотелось, чтобы Эдгар поскорее убрался и не мешал ему думать о Харриет.
* * *
— Что это ты такое делаешь? — спросил Дейвид.
Харриет, одетая в свое бледно-лиловое платье и белый жакет, хлопотала на светлой по-летнему кухне. На столе, покрытом красно-белой скатертью, уже стоял лучший чайный сервиз и было приготовлено угощение: мед, тоненькие тосты с маслом, печенье с цукатами. Это было странно. В доме Гавендеров чай во второй половине дня никто не пил, а цукаты Харриет держала для себя, она любила перехватить что-нибудь вкусненькое часов в одиннадцать.
Харриет молча указала взглядом за окно. Бледные щеки Дейвида вспыхнули, но больше в его лице ничего не изменилось.
— Это он, надо понимать? — Да.
— И она тоже здесь?
— Нет.
— И часто у нас будут такие визиты?
— Не знаю.
— Ты его приглашала?
— Нет.
Дейвид направился к двери.
— Куда ты?
— Гулять. Не вернусь, пока он здесь.
— Дейвид, — сказала Харриет. — Пожалуйста, поговори с ним. Скажи ему хоть слово. Одно только слово, ради меня. Пригласи его выпить с нами чаю.
