— Ни один мужчина не заставит меня выйти замуж, — уклончиво заявила она.
Колин покачал головой.
— Проклятые шотландки, — пробурчал он себе под нос. — Мне следовало бы догадаться в тот самый момент, когда вы трое боролись за унижение выйти за Пейгана Камелиарда…
Хелена навострила уши.
— Да, мы боролись, — ответила она, хватаясь за его слова. — И все еще боремся.
— Что?
— Я все еще могу выйти за Пейгана Камелиарда.
— Ты не можешь говорить об этом серьезно. Прошло больше недели. Твоя сестра уже…
— Он поклялся, что не возьмет ее против ее воли. Их брак все еще может быть неосуществленным.
Колин расхохотался:
— О да!..
Хелена прикусила губу. Будь он проклят! Даже когда он смеялся над ней, он был прекрасен, как сам дьявол.
— Даже если это и произошло, если Дейрдре хоть чем-то недовольна, я собираюсь занять ее место.
Она говорила это всерьез, хотя и сомневалась, что по прошествии времени Дейрдре можно будет уговорить на такое.
— Неужели? А если Пейган не захочет брать тебя в жены?
Хелена знала, на что Колин намекает. Она больше не девственница. Что об этом подумает Пейган? Но она гордо вскинула подбородок и вернула Колину частичку его самодовольства.
— Я могу заставить его захотеть меня.
На этот раз он не рассмеялся. Более того, Колин выглядел так, будто почти поверил ей. Сияние в его глазах померкло, превратившись в разочарование, потом в молчаливый гнев и, наконец, в смирение. Он отвернулся и похромал к кровати, чтобы закончить одеваться.
После этого Хелена почувствовала себя несчастней, потому что видела, что ее отказ причинил ему боль. Она печально вздохнула. Дейрдре гордилась бы ею. Впервые в своей жизни Хелена сдержала свою импульсивность и все обдумала.
Наступила долгая и неловкая тишина, в которой Колин зашнуровывал свои сапоги. Хелена расчесывала руками спутанные волосы и искала в голове те слова, которые можно было произнести.
Вдруг он поставил ноги на землю и резко встал.
— Идем!
Пораженная Хелена запуталась пальцем в локоне.
— Идем? — переспросила она.
— Назад в Ривенлох.
— Сейчас? — Она нахмурилась. — Но твоя нога…
— Она достаточно здорова.
— Но ведь она только-только начала заживать.
Сердце Хелены начало необъяснимо трепетать, что было очень похоже на панику.
— Я не могу бегать, но идти могу довольно хорошо.
Ее мозг пытался найти отговорку.
— Что, если англичане снова нападут на нас? Ты вряд ли сможешь сражаться.
— Я смогу защитить тебя, если понадобится.
— Ты слишком спешишь.
Хелена повернулась к Колину спиной и начала рассеянно переставлять горшки на столе, сбитая с толку своим нежеланием уходить. Да что с ней не так? Почему она не желает возвращаться домой? Ведь дело не в том, что эта хижина в лесу такое уж идиллическое место.
И все же в каком-то смысле она была именно такой.
Они вдвоем делили здесь многое — истории, ужины, поцелуи, — и часть ее не хотела, чтобы это приключение заканчивалось. Если они вернутся в Ривенлох, Хелена вернется к своей предсказуемой жизни из пресных овсяных лепешек, пререканий с сестрами и оберегания отца от бед.
— Пора, — отрывисто бросил Колин. — Мы и так уже слишком задержались. А чем дольше ты ждешь, тем меньше вероятность, что Пейгана удастся уговорить на твои… планы.
Хелена прикусила губу, жалея, что вообще упомянула о намерении выйти за Пейгана. Сейчас, как неуклюжий сокол, она попалась в свои собственные путы.
— Тогда утром. Уж точно еще одна…
Ее слова замерли на устах, когда Колин пронзил ее взглядом таким яростным и холодным, как зима в горах.
— Я не буду спать еще одну ночь с женой другого мужчины.
После первой мили в промозглом тумане каждый шаг превратился для Колина в пытку. Боль пронзала его бедро, как будто тот меч ранил его снова и снова. И все же это не было и вполовину так болезненно, как удары ножом в его сердце всякий раз, когда он думал о том, что Хелена будет спать с другим мужчиной.
Неужели он был для нее только игрушкой? Приятным времяпрепровождением? Неужели у нее нет к нему вообще никаких чувств?
Колин вспомнил свое собственное первое свидание. Это была судомойка, женщина на восемь лет старше его. И все же, когда он лежал на ее груди, приходя в себя от потрясения своего первого соития, его сердце было так переполнено, что много недель спустя он был уверен, что солнце встает и садится только ради нее.
Именно поэтому он никогда не спал с девственницей, не оставив ее после этого в благоговении. Благодарной. Обожающей. Честно говоря, иногда Колину даже приходилось отлучать влюбленных девушек от своего внимания, потому что они часто путали физическое наслаждение с сердечной склонностью.
Но не Хелена.
Она, очевидно, не чувствовала к нему ничего. Ни изумления. Ни благодарности. Ни даже нежности.
Он нахмурился. Может быть, насчет нежности он и ошибался. В конце концов, она ведь обнимала его одной рукой и помогала ковылять по тропинке.
Может быть, утешал себя Колин, это все только из-за того, что Хелена оставалась твердой в своем решении выйти за Пейгана. Возможно, ее чувство долга пересиливало все остальные эмоции.
И это он собирался узнать. Именно по этой причине, несмотря на жгучую боль в ноге, он решил немедленно вернуться в Ривенлох. Несомненно, как только Хелена увидит, что Пейган и его невеста счастливы — а он был готов поставить половину своего серебра на то, что это так, — она по-другому отнесется к его предложению брака.
Колин на это надеялся. Прошлой ночью он провел много времени, думая об этом, когда девушка лежала, свернувшись калачиком, у него под боком.
Его неосторожность была всего лишь крошечной частью его решения просить ее руки. В конце концов, была, по меньшей мере, дюжина благородных дам, нормандских и английских, которые с радостью ухватились бы за возможность стать его женой.
Колин не понимал этого до сего момента, но ему наскучили женщины, которые вздыхали над его комплиментами и падали в его объятия. Хелена из Ривенлоха была экзотическим островом в море на все готовых девиц, женщиной, такой яростной и в то же время такой женственной, невинной и в то же время уверенной в себе, жестоко честной и обладающей силой духа. Она поражала и удивляла его на каждом шагу, держа его в постоянном напряжении. Как шишка, брошенная в огонь, Хелена горела в яркой вспышке огня и страсти, рассыпая проклятия, как искры, угрожая спалить весь мир. Но когда угли погасли, и пламя остыло, у нее оказалось нежное сердце ангела.
