— Неужели то, что творится в долине, — все это мы натворили? — спросил Бьярки.
— Это еще цветочки, — пообещал Локи. — Я только во вкус начал входить.
Честному олуху
вдруг поразилась
Задница,
откуда неведомо взявшись.
Слаф невеликий
ночами безлунными
К углю тайком
приступал зачастую.
Мысль толковала
с пенною брагой.
Лужа с немалым упорством
работала.
Тайный драккар
доставил героя.
Лепешка случайная
сделала пьяницу.
Оттель Уродливый
взором распутным
Глядел
на последний забор.
— Как у тебя только язык повернулся назвать Оттеля уродливым! — возмущенно сказал Бьярки. — Умом он не блещет, это правда, но может ли судить о внешности другого человека тот, кого пугает собственное отражение в пруду?
— Все относительно, — сказал Локи. — Случалось мне бывать в компаниях, где я был прекраснейшим из мужчин. Да и ты можешь однажды очутиться в кругу тех, кто станет пугать тобой собственных детей.
— Наверное, ты имел в виду все тех же троллей, — предположил Бьярки. — Думается, у них собственные представления о красоте.
— Да, и эти представления бросают вызов здравому смыслу, — отвечал Локи. — Кстати, ётунши бывают очень недурны собою. Взять хотя бы ту же Ангрбоду[36], что бы о ней ни говорили злопыхатели, которых она сурово, как и подобает великанше, отшила. Или ту же Скади-Лыжницу.
— Скади-Лыжницу, — сказал Бьярки, — предоставляю взять тебе. Если Один не возражает.
— Маленький слаф, — промолвил Локи укоризненно. — Чем ты по ночам занимаешься с углем в доме своего хозяина? Хороша, если просто грызешь. А если что похуже?
Некий тупица
врага колебал.
Невесть зачем
наковальня трудилась.
Вечер блуждал
нипочем, за бесценок.
Взгляд преисполнен
великой тоски.
Асгард бывал
не в новинку для Тюра.
Родич моржовый
обрел себе друга.
Недруг и ётунов
злой истребитель[37]
В свару ввязался
с собакой затраханной.
Гнусный бобыль разболтал,
что весеннюю
Морду замкнула
смешливая задница.
Фляга просторная
свою участь вручила
Опившемуся тингу.
— Что у вас творится на тингах? — засмеялся Локи. — Похоже, вы, исландцы, для того и собираетесь в одном месте весной и осенью, чтобы окончательно опростать все емкости с брагой, которые не освободились еще от прежнего содержимого, а уж попутно разрешить свои споры, расплатиться с долгами и втихомолку прирезать обидчиков. А потом начать новую жизнь с новой браги, новых долгов и новых врагов.
— Скучновато протекает наша жизнь, — сказал Бьярки. — Ты и сам видел, в каком унылом месте приходится нам коротать свои дни. Голые скалы да вечные льды. Вот и выдумываем себе развлечения как умеем.
Крыша в родстве
состояла с убийцей.
Браге густой
поразился рассудок.
Обречена была
женщина чахлая.
Ас вредословный
согласно кивнул.
Уродец безмолвно
доверился Бьярки.
Гость скудоумный
сердито ворчал.
В пятки нырнула
душа у бочонка.
Впрочем, косматый
медведь пренебрег
Одетой женой.
— Любопытно, есть ли для медведя разница, — сказал Бьярки, — одета та жена или нет?
— Вопрос в том, чья это жена, — заметил Локи. — Если это жена медведя, то вряд ли ему понравится, когда она вырядится по-людски. Не в обычаях у медведей носить иные одежды, кроме собственной шкуры. По этой причине любой уважающий себя и своих предков медведь откажет в супружеских ласках невесть что возомнившей медведице, и будет в своем праве. Иное дело, если это человеческая жена или, того хуже, жена кого-нибудь из асов, да хотя бы та же Скади-Лыжница. Тут уж вполне естественно задаться вопросом, а что же тогда это за медведь?
— Это ты на меня намекаешь? — насторожился Бьярки. — Не так уж я и космат, если присмотреться.
— Однако же тебе в косматую голову не приходила блажь овладеть Хейд Босоногой, — сказал Локи, — покуда она была одета.
