Игорь Леонидович Введенский устал. Но домой идти не спешил –оставалось у него еще одно дело на сегодня. Он достал из сейфа толстую синюю папкус наклеенной белой бирочкой «?1362» и положил ее перед собой на стол.
Прежде чем развязать засаленные тесемки, он налил себестопку коньячку. Это лекарство было у него всегда наготове.
– Ну, поехали! – сказал он сам себе, выпил и раскрыл папку,из которой на стол посыпались слегка пожелтевшие документы.
Введенский рассматривал бумаги, ксерокопии и фотографии. Воткомсомольский белеет. Взносы уплачены до восемьдесят девятого года. Сфотографии из-под низкой челки смотрит совсем молоденькая, но уже оченькрасивая девчонка. Инга Кукушкина. И старательная подпись внизу «ИКукуш» сдлинным хвостиком-завитком.
Вот копия зачетной книжки. А неплохо училась, Кукушкина,браво! Похоже, и стипендию повышенную получала. Так чего ж тебе, Кукушкина, нехватало?
А вот и расписки отличницы, а вот и копии свидетельств обраке. Чего тут только нет, в волшебной синей папочке! Фотографии мужей,фотографии любовников. Копия вида на жительство в Голландии, снова фотографии,фотографии: Кукушкина с собакой, Кукушкина с толстым мужиком, Кукушкина скрасавцем блондином… Все! Хватит! Игорь Леонидович захлопнул папку, сердитозасунул в нее отлетевшую бумажку – копию заграничного паспорта, и нажал накнопку громкой связи:
– Коноваленко ко мне!
Коноваленко материализовался в момент, осторожно стукнул вдверь, всунул голову:
– Разрешите?
– Входи, – кивнул Введенский. И указал подчиненному напапку. – На уничтожение.
Коноваленко не удержался, заглянул вовнутрь:
– Красивая, – констатировал он.
– Я сказал – на уничтожение! – жестко повторил Введенский ивновь наполнил стопарь.
Самолет вылетал в семнадцать пятнадцать по Москве. Сашауспевал только на минуту заскочить к матери и на пять минут к жене. Оля была насносях и родить могла в любой момент, хотя срок по календарю еще не подошел. Нов целом беременность, если не считать раннего токсикоза, она переносила хорошо.
Саша запрещал себе думать о том, что ждало его семью, если…Никаких если!
– Мамуль, я позвоню! – крикнул он матери, уже сбегая полестнице.
Перед этим они успели лишь обняться, и Саша отдал продукты,которые пацаны купили по дороге.
Татьяне Николаевне немного нездоровилось, а Катерину Сашарешил полностью переключить на Олю. Татьяна Николаевна лишь укоризненнопокачала головой, глядя вслед испарившемуся сыну. Ну, Санька, прямо молния, ане человек!
Оля уже ждала Сашу, уже полулежа на диване. Он успелпозвонить с дороги и ей, и тетке.
– Саш, он так дерется! – она потянулась навстречу мужу,подставила лицо для поцелуя.
– Ну-ка, малыш, не бей маму! – Саша положил руку на огромныйживот и почувствовал очень даже сильный толчок. – Оль, он что, пяткой, что ли?– восхитился он. – Слушай, а давай, футболиста родим, а?
– Можно, – согласилась Оля. – Саш, а тебе обязательнолететь? – она все еще не верила, что муж куда-то сваливает в такой важныймомент. Когда вот-вот ее живот превратится в живого человечка.
– Обязательно. Ты уж не рожай, жди меня, договорились?
– Договорились, – улыбнулась она. – А зачем меня Катеринатак рано к себе положит, еще ж рановато?
– На всякий пожарный. Все-таки ты там под присмотром будешь,и мне спокойнее. Ну, я полетел? – он изобразил руками летящий самолетик.
Они поцеловались, и Саша, обернувшись в дверях на жену,быстрыми шагами покинул родной дом. Надолго? Навсегда? Стоп. Об этом думатьнельзя. Нет у него такого права.
Ожидая приезда Катерины, Оля потихонечку собирала вещи искладывала стопкой на краю дивана. Живот ее жил уже собственной жизнью: ходилходуном, выпирался буграми, точно маленькие кулачки там, внутри, искали выходана свет божий.
Взяв в руки бронзовую статуэтку обнаженной женщины, которуюкогда-то привез из Амстердама Пчела, Оля ключиком открыла потайную дверцу на ееживоте.
«Так вот ты там какой», – рассматривала уже в который разона малюсенького младенчика, свернувшегося клубочком в бронзовом чреве.
Глава 43
В аэропорту Майами Сашу должны были встретить забугорные«уральцы». Без этого мифического «прикрытия» Космос с Филом просто отказывалисьотпускать его одного. Пришлось звонить братьям Крейсерам в Свердловск. Те былотоже хотели рвануть вместе с Сашей, но все же удалось их уговорить. Ну, приедутони туда толпой и что будут делать? Резиденцию Деда в окружение возьмут?Бессмысленно. Дед – это ведь не Куделя, и даже не Кирпич. За него братва отКалининграда до Южно-Сахалинска вся на уши встанет, если что. Если что? Думатьоб этом не хотелось, но все равно приходилось.
Как Саша завидовал прочим пассажирам бизнес-класса! Те судовольствием надирались на дармовщинку «Джонни Уокером» и прочими висками сконьяками. Себе Саша запретил напрочь хотя бы каплю алкоголя. Голова должнабыть трезвой. К тому же его предупредили, что Дед на дух не переноситпохмельного запаха.
В конце концов, долетели. Ноги затекли, в ушах неприятношумело. Почему-то все эти маленькие неудобства, связанные с длинным перелетом,раздражали Сашу, обычно он не придавал им значения. В аэропорту Майами еговстретили и отвезли на Майами-бич. Номер был заказан в отеле «Уолдорф Тауэрз»на Оушэн Драйв. С видом на океан. Смотри – не хочу.
Как и в Вене, Саша сразу же позвонил по продиктованному ещев Москве телефону. Сначала он дважды попадал на автоответчик и даже началнемного психовать. На третий раз ему ответил уже нормальный человеческий голос,судя по всему, принадлежавший какой-нибудь симпатичной блондинке или, в крайнемслучае, брюнетке. Саша представился и объяснил, что хотел бы переговорить сВладимиром Владимировичем.
– Я передам, – проворковал голос. – Вам сообщат, когда будетназначена встреча.
И после – тишина. На трое суток. Саша не знал уже, что идумать.
