его на рудниках в конце одной из смен. Собственно, так я и сделал.
– Зачем?
– Мой сын. Я долго и упорно работал, чтобы отослать его в столицу, в академию на обучение. Сперва мне сказали, что если я не сделаю этого, то его исключат, но я отказался. У меня в предках были слабенькие маги земли, поэтому я сразу понял, на что способен артефакт, если спрятать его в толще горной породы… решил, что лучше уж попробую перевести сына в другую академию, может, чуть похуже.
– И что было потом? – голос Джозефа был холодным и без эмоций.
– Потом он пригрозили, что убьет сына, но даже тогда я сомневался, пусть и взял артефакт. Боялся, что пострадает кто-нибудь еще. Однако время вышло и мне пришлось сделать это, иначе… – закончил мужчина и повисла гнетущая тишина.
– Понятно, – кивнул лорд. – Остальные свободны. Норман, тебе запрещено покидать Кардейл и пределы своего дома до тех пор, пока я не приму решение.
Только оставшись в одиночестве, Джозеф смог снять маску ледяного лорда, а после отправился ко мне.
– И что из этого выходит? – спросила я, внимательно выслушав его рассказ. – Другие шахты тоже взрывали сами шахтеры?
– Скорее всего, – кивнул Джозеф. – Чужака, перемещающегося от рудника к руднику и оставлявшего после себя руины, кто-нибудь бы запомнил. А вот путешествовать с торговцами, по ходу дела договариваясь…
– А почему нельзя было просто предложить деньги?
– Несмотря на страх ко мне, северяне довольно честный народ, да и деньги… я ведь говорил, что все необходимое продается по низкой цене. Мой народ не голодает. Хотя, возможно, кто-то все же принял и монеты… а кого-то и вовсе могли обмануть, подсунув артефакт под видом какой-нибудь охранной безделушки.
– Возможно, – кивнула, поразмыслив. – Ладно здесь, но в Нордэйле тебя любят… я ведь лично лечила тех мужчин, и никто из них не походил на предателя… а что теперь будет с Норманом?
– Пока не знаю, – развел руками Джозеф. – Мне еще о многом нужно его расспросить, а теперь лучше расскажи, как прошел твой день. Я хочу отвлечься.
– Хорошо, – согласилась.
Мне тоже было, что рассказать Джозефу, ведь сегодня Питер бодрствовал довольно долго, так что мы сумели поговорить.
Глава 18
Действительно, проснувшись утром, мальчик больше не хотел спать, да и выглядел уже не таким измученным, а больше испуганным.
И пусть на меня он смотрел несколько иначе, чем на лорда, но страх в этом взгляде все равно проскальзывал.
Впрочем, чашка горячего какао заставила его немного подобреть.
– Мне такой мама раньше делала, когда я болел, – проговорил Питер, выхлебав две кружки. – Но ее ведь уже нет, да? Столько времени прошло.
Глаза у мальчишки были умные, пронзительные, но грустные. Вообще, он походил на осторожного зверька, которого уже однажды обманули, и который не спешил доверять снова.
– Скорее всего, – кивнула. – Ты помнишь, что случилось?
– Я все помню, кроме своего имени, – фыркнул мальчик. – Его у меня забрали.
И впрямь, помнил Питер многое – и как он заболел, когда в их земли пришел снег, и как его безуспешно пытались вылечить, и как пришла Селестия.
Она украла Питера из дома и привезла куда-то на север, где было холодно так, что слезы замерзали снежинками, не успев даже капнуть на землю.
Мальчику было страшно – болезнь и без того забрала у него много сил, а тут еще пришлось расстаться с родными, став пленником холодной женщины.
Но Селестия обещала ему долгую жизнь и покой. Она нарекла его своим сыном, дав новое имя Кайл, которое сейчас Питер ненавидел всей душой, а после заморозила, превратив его сердце в осколок льда.
Теперь Питер не знал ни страха, ни боли, ни тоски, но и любви он тоже не знал. Он помнил свое прошлое, но забыл свое настоящее имя. Вместе с другими демонами, он летал по земле, воруя чужих больных детей, гонимый жаждой тепла.
Вечный лед, вечный холод – вот во что превратилось его существование.
Зачем нужно новое взрослое тело, если оно неспособно испытывать удовольствие, или даже боль? Зачем нужна жизнь, если впереди нет цели и финала?
Затем, когда первый лорд Лэндон убедил Селестию отозвать зиму, все созданные ею дети-демоны уснули в недрах земли, скованные толщей льда, и должны были проспать так до тех пор, пока бы она их не разбудила. Потому что, хоть Селестия и любила Лэндона, но она так и не научилась полностью доверять людям, а еще отчаянно боялась одиночества.
Питер не ведал, сколько точно он пробыл в анабиозе, но представлял, что очень долго. Даже во сне он сохранял свое холодное сознание, а снаружи гор год сменялся годом, пока не минули тысячи лет.
И тогда его разбудил взрыв. Он разрушил его ледяной кокон, и Питер двинулся наружу, привлеченный моей магией, потому что холодные и, можно сказать, мертвые демоны всегда жаждали жизни.
На Джозефа он не нападал, чуя в нем кровь Селестии, лишь стремился ко мне, глотнуть давно забытого тепла, а потом добрался и брал, брал, брал, пока холод не покинул его тело.
Когда Питер закончил рассказ, у меня из глаз уже текли слезы, и не выдержав, стиснула его в объятиях, пообещав, что все будет хорошо.
После этого он и заснул, зато вернулся Джозеф, которому я передала историю мальчика.
– Вот как, – выслушав меня, лорд Лэндон задумчиво потер подбородок. – Тяжело ему пришлось…
– Как думаешь, взрывы устроили специально, чтобы пробудить демонов? – спросила я.
– Сомневаюсь, – покачал головой Джозеф. – Думаю, что редкая руда с такими свойствами образовалась только из-за покоившихся в недрах гор демонов и их магии. Наверно, рано или поздно, но шахтеры сами бы добрались до них. В некотором роде даже хорошо, что
