ходил кто-то, напоминающий короля Эдмунда, изредка поворачивал голову и смеялся.
- Ты такая же, - шептало зеркало. - Такая же прекрасная королева, как и я был королём. Не отрицай очевидного. У пророчества был смысл. Какой бы выбор ты ни сделала, он всё равно - правильный.
- Ты слышишь? - Диана повернулась к Кэранту. - Или мне чудится? Будто бы Эдмунд говорит... - она тяжело опустилась на край кровати и обхватила голову руками. - Наверное, я схожу с ума. Он мёртв и не может со мной разговаривать. Он... - девушка зажмурилась. - Получается, он убил своего одарённого ребёнка? Если никто до сих пор не появился, а ты - сын короля Даррела?
- Или одарённый ребёнок не знает о том, что его отец - король Эдмунд. Не каждая мать делится такими прекрасными новостями со своими детьми. Леди Хлоя убедилась в том, что я - сын своего отца, только когда я случайно превратил куст у неё в саду в лёд. До этого она подозревала как минимум двоих деревенских, вопреки внешнему сходству.
В голосе Кэранта чувствовалась определённая насмешка.
- Неужели ты совсем не любишь своих родителей? - удивлённо спросила Диана. - Ведь они подарили тебе жизнь, даже если были далеко не лучшими людьми.
- Они не были людьми, - отрезал Кэрант.
- Тогда и ты - не человек.
- Что ж, пожалуй, - легко согласился он, выбираясь из кровати и пытаясь нашарить на полу одежду вслепую - мужчина явно не хотел разрывать зрительный контакт. - А ты считаешь, что существуют в этом мире хорошие люди, способные обречь своего сына на смерть? Видишь? - он повернулся так, чтобы лучи света, проникавшие в комнату из окна, осветили правую сторону его тела, и Диана увидела старый, едва заметный шрам. - Это розги. У маменьки была тяжёлая рука, а ещё она не разбирала, куда бьёт. Если ты хочешь величать её жертвой, то очень зря. Король Эдмунд, да пребудут с ним боги, отлично мне помог, наслав ту чуму. От неё, между прочим, шрамов не осталось.
- А твой отец? Наверное, ему трудно было принять уже взрослого сына.
- Да, - подтвердил Кэрант. - Потому что я - ошибка. Но ты ведь прекрасно знаешь, что одарённый ребёнок, даже незаконнорожденный, имеет право на полное наследование. Тем более, я его старший сын. Представляешь, как папенька удивился? Нет, его не так расстроило наличие ещё одного сына, как то, что его научили хотеть большего. Если б я был согласен всю жизнь носиться с Юргеном, о, я был бы так полезен!
- Но ты хочешь править.
- Немного не так, - покачал головой Кэрант. - Я просто хочу отомстить. Это очень примитивно, банально и жестоко, и тебе пора бы во мне разочароваться.
Диана рассмеялась.
- Я тоже не стремилась в королевы, но, признаться, очень рада, что Эдмунд мёртв. Это нехорошо - желать своему мужу смерти, согласить. Равно как и брату. Но, опять-таки, ничего не могу с собой поделать. Если б не его смерть... Я могу быть с тобой откровенна? До конца?
Кэрант мягко улыбнулся.
- Разумеется.
- Эдмунд, когда умирал, сказал мне об этом пророчестве. Рассказал, что остался только один бастард. И что он умер из-за него… Получается, я должна короновать убийцу?
- Не забывай, Эдмунд умер из-за своего ребёнка, но не от его руки. Точнее, возможно, и от его, но никто не возьмётся утверждать. К тому же, это пророчество отлично перекликается с другим, об Алиройе. Может быть, оно тоже касается тебя?
- Если я короную не наследника престола, а тебя – страны не будет?
- Если ты коронуешь не наследника престола, а какую-нибудь скотину, то страны не будет, - поправил её Кэрант. – А я не претендую на трон. Я уже говорил, что ты можешь указать мне на дверь или просто вычеркнуть из списка претендентов на престол, оставив при этом бастардом короля Эдмунда. Это был бы прекрасный вариант. Кому нужны разоблачения?
Диана отвернулась.
- Я этого не сделаю, - глухо промолвила она. – Кто тогда у меня останется? Тобиас, который не умеет держать язык за зубами и всех вызывает на дуэль? Даркен, ораторствующий перед огромными толпами, но, может быть, совершенно бездарный как государственный деятель? Вилфрайд уже сказал, что не хочет иметь никакого отношения к престолу. Адриан… Но я не уверена в нём. Из них всех разве что Даркен напоминает мне об Эдмунде.
- Сын Его Величества не обязательно должен быть похож на него. Если ты думаешь, что у меня и у Даррела есть много общего, то сильно ошибаешься, а у него ассортимент сыновей более ограничен, чем у твоего покойного супруга.
- Может быть, это и правда, но я никак не могу решиться… И сделать выбор. Порой мне хочется оставить всё это, ткнуть пальцем в первого попавшего и убежать прочь отсюда. Просто быть счастливой. Но тогда даже моя изначальная цель – даровать отцу возможность освободить свои земли от кредиторов, - не будет исполнена. Я ничего не успела, ничего не понимаю в международной политике, но ведь бастарды понимают в этом ещё меньше!
- Почему ты считаешь, что сама ответственна за всё это? Почему не хочешь, чтобы остальные держали ответ за совершённые поступки? Эдмунд мёртв, но даже оттуда он может платить за все свои прегрешения.
Королева не успела найти нужные слова, чтобы ответить – и правильно объяснить Кэранту, что именно так сильно её пугает. На самом деле, перечислять это можно было до бесконечности, и всё равно Диана не пришла бы к верно очерченной мысли.
В дверь постучали – громко, нагло.
- Ваше Величество! – позвали Диану. – Ваше Величество, откройте немедленно!
Надо было прогнать их. Надо было велеть уйти, кто б не оказался там, за дверью. Но Диана растерялась.
Она не имела права принимать у себя в покоях мужчину. И уж тем более – провести с ним ночь… И не только ночь. Её долгом было выйти замуж за будущего короля, опустить на его голову наследную корону, а потом следить, чтобы бастард, чудом одержавший трон, не натворил никаких глупостей. Именно ему она должна была даровать возможность забрать собственную магию – одному из сыновей короля Эдмунда, а не Кэранту.
Диана не жалела о том, что сделала. Понимала, что вряд ли кто-то, кроме наррарского бастарда, даровал бы ей свободу. Но мысль о том, что сейчас её раскроют, оказалась такой внезапной…
Дверь содрогнулась. Королева надеялась, что они проявят уважение, но люди, голоса которых девушка с трудом узнавала, не собирались ждать. Они считали
