жарко, колени уже подрагивали от напряжения, да и вообще она порядочно устала. Но все-таки чем выше она поднималась, тем легче становился путь.
Постепенно деревья исчезли. Вокруг лежали только огромные камни причудливой формы, покрытые разноцветным ковром из мхов и лишайников. Антон подошел к краю одного из валунов, с интересом рассматривая образовавшуюся в нем широкую вертикальную расселину, доходившую до самого основания камня.
— А знаешь, тут очень красиво, — заметила Зоя, оглядывая горизонт. — Смотри, отсюда видно Море. И вершина уже недалеко.
— Одного не понимаю: на что она вам так сдалась?
Зоя не успела даже закричать: Вальтер мгновенным движением столкнул Антона своим зонтом-тростью прямо в расселину.
— Без нормального оружия здесь, конечно, неудобно, но приходится довольствоваться тем, что есть.
Зоя бросилась к камню. Вальтер загородил ей дорогу.
— Выпусти его!
— Сама виновата. Я же сказал, надо поговорить.
Теперь это был снова тот же человек, что и в башне. Тот, который сказал «мне ничего не будет стоит пристрелить вас». Миреле была права: никаких чувств этот человек испытывал.
Зоя судорожно прикидывала высоту камня. Метра три, может, даже меньше. Если только там нет ничего острого на дне…
— Оставь его в покое и иди вперед.
— Не пойду! — взвизгнула Зоя.
— Беги! Беги наверх, со мной все в порядке, — раздался приглушенный голос из расселины. — Помни, что тебе надо сделать!
— Бежать не стоит, — холодно сказал Вальтер, — просто иди. Вот туда, правее. Когда поговорим, сможешь уйти.
Зоя не могла придумать никакого выхода. Пробиться к камню Вальтер ей не позволит. С другой стороны, как бы странно это ни казалось, внутри расселины Антон пока находился в относительной безопасности. По крайней мере, Вальтер сейчас не принимает его в расчет. Насчет того, что Антон был «в порядке», Зоя не обольщалась, но он наверняка прихватил из рюкзака аптечку, а не только веревки… Хотя бы часть аптечки. Хотя бы сможет перевязать ноги? Значит, надо в самом деле увести Вальтера подальше. А там, может, удастся добраться до вершины, и…
— Ты думаешь слишком долго.
Вальтер больно сжал ей плечо и потащил вперед.
"Я убила её!"
Они стояли на широком каменном выступе. До вершины оставался всего один поворот тропинки.
Вальтер выпустил Зоино плечо.
— Теперь мы можем наконец поговорить.
В его голосе не было ни злости, ни даже раздражения.
— О чем? Мы уже столько говорили… раньше, — выкрикнула Зоя, — когда ты обещал мне…
Господи, что она такое несет! Надо просто выслушать его и пробиваться наверх…
— Все, что я обещал, я могу выполнить, — невозмутимо ответил Вальтер. — Чего ты хочешь? Скажи мне. Поездку в Швейцарию? Мы поедем туда хоть завтра. Только перестань вмешиваться в то, что тебя совершенно не касается. Как видишь, со мной вполне можно договориться.
Зоя даже злиться перестала от изумления. О чем он говорит?
— Поездку в Швейцарию?! После… всего этого?
Вальтер пожал плечами так небрежно, словно говоря: «все это» не стоит выеденного яйца.
— Разве ты туда не хотела?
Он издевается или правда не понимает?
— Хотела, да. Когда думала, что ты меня любишь.
— Какая разница? Ты хотела поехать туда со мной, ты поедешь туда со мной. Я буду вести себя почти как прежде. Как будто этих дней вовсе не было. И в конце концов, разве вкус шоколада или красота Женевского озера зависит от того, что я к тебе чувствую?
Зоя уловила в его словах бесконечную скуку. Как будто в тысячный раз его заставляют объяснять совершенно очевидные вещи и никак не хотят принять это объяснение.
— Если ты меня боишься — то знай, что со мной ты будешь в полной безопасности, — добавил Вальтер.
— Зачем?! — Зоя, не в состоянии спокойно выносить этот абсурдный диалог, снова сорвалась на крик. — Зачем тебе все это? После того, что ты хотел сделать со мной, с Костей, с Аней… Ее лисица тоже где-то там? Да? От чего ты заставил ее отказаться ради еще одного куска металла?
Вальтер поморщился.
— Ты совершенно не умеешь держать себя в руках. А я больше не готов выслушивать твои истерики, это слишком утомительно. Мне абсолютно безразлично, чем будет заниматься твоя Аня. Она из тех бесполезных существ, которые могут делать что угодно: толку от этого будет мало. Вреда, впрочем, тоже. Я не буду возражать, если она изменит свой выбор. Тебя это утешит? Ты и твой брат — другое дело. Вы не просто талантливы — хотя, безусловно, это так. Ваши невоплощенные стремления могли бы очень сильно обогатить мои запасы электия, именно ради таких, как вы, я создал империю «Правильного выбора». Но дело даже не в этом. Вы обладаете крайне неудобной для меня способностью влиять на других. Ваша эмоциональная несдержанность заразительна. Его рисунки несут мне прямые убытки. А ты и вовсе пытаешься сорвать мне важнейшее дело в жизни.
— Важнейшее дело в жизни — это оставить всех людей в мире без способности к мечтам?
— Не понимаю, какое тебе-то до этого дело? Твоя мечта осталась на свободе, ты счастлива, ты можешь заниматься, чем хочешь. Заметь, я не пытаюсь тебе мешать. Ты отказалась — я не стал настаивать. Я ни у кого не отбираю право выбора. А что до всех людей… Не суди их всех по себе. Большинство из них мелки, ничтожны и не могут понять, чего им надо. Они мечутся, драматизируют на ровном месте, обвиняют всех подряд в том, что их мечты на поверку оказались столь же мелкими и ничтожными, как они сами… Эмоции, чувства и прочая дребедень для них совершенно излишни и только мешают. А под моим руководством эти люди хотя бы приносят пользу.
— Никто, ни один человек на свете не заслуживает такого отношения и такого… использования, — прошептала Зоя.
— Глупости. Все заслуживают ровно того, что получают. Они — чтобы их использовали. Я — чтобы их использовать.
— Чего же, по-твоему, заслуживаю я?
Зоя старалась незаметно, не поворачивая головы, осмотреться. Вдруг получится сделать несколько как бы нечаянных шагов в сторону и броситься бежать по тропинке вверх прежде, чем Вальтер ее схватит?
— Ты заслуживаешь возможности стать моим лучшим агентом, если не будешь упрямиться. Впрочем, я даже не буду возражать, если ты вернешься к своей учебе и работе. У тебя есть
