ваших неурядиц.
— Кажется, ты забыл, что и сам был человеком? — напомнил некромант.
— Я пел в хоре, служа Нурмене, — возразил Дарон, — а не проливал кровь. Кроме того, кем я был, теперь не имеет значения.
— Раз уж ты здесь, расскажи, что происходило в Вайтандаре, — предложил Ирд.
— Хочешь знать, как горела твоя страна, мальчик? — вампир усмехнулся. — Я бывал на поверхности только ночью и не видел больших сражений: до ближайшего города слишком далеко. Но я помню, как полыхали деревни, и кричали люди. Иногда я следил из зарослей или с высоких деревьев. Солдаты Рогбольда убивали всех. Они были, словно одержимые, и далеко вокруг слышался их смех. Потом, на следующую ночь, я находил вместо пищи мертвецов: обезглавленных детей, изуродованных женщин, распятых на деревьях стариков. Иногда завоеватели сжигали целые дома, согнав туда жителей. Богачи, одетые в расшитые одежды и укрытые лохмотьями нищие, почтенные матроны в дорогих шелках и шлюхи в дразнящих юбках — все лежали в одной грязи, растоптанные железными подошвами и копытами, а над пожарищем развевалось знамя Синего Паука. Вот, что я помню, мальчик, — вампир помолчал, потом заговорил снова. — Когда я умер, у меня остались жена и дочь. Я хотел навестить их, но не мог, подчинённый воле Хозяина. Я скажу больше: я боялся встретиться с ними тогда, потому что это могло означать только одно: меня послали выпить их кровь. Теперь, когда я свободен, я могу пойти к ним, в ту деревню, где они жили, но после всего, что творилось на этой земле, мне страшно увидеть вместо тех, кого я любил, обглоданные могильными жуками скелеты. Я боюсь не узнать их в мешанине разложившихся тел. А может, наоборот, боюсь, что узнаю, — вампир замолчал, и на несколько секунд воцарилось молчание.
— Я забыл, что Вайтандар был и твоей родиной, — проговорил Ирд, наконец.
— Теперь я не человек, — отозвался Дарон. — Мой дом — земля, из неё я черпаю силу и сон. Мне следует забыть прежнюю жизнь, когда я бодрствовал днём и мог видеть солнце. Ночь оказалась не так плоха, как думают о ней те, кто стоит по другую сторону суток. В ней нет ничего страшного. Даже более того: она прекрасна, её дыхание очаровывает.
— Это в том случае, если ты — носферату, — напомнил Ирд. — Те же, кого вы выбираете себе в жертву, едва ли согласятся с такой оценкой.
— Каждому своё место, — согласился Дарон. — Хищникам — ночь, дичи — день. Кстати, ты производишь странное впечатление, чужестранец, — добавил он, обращаясь к Элу.
— Неужели?
— О, да. От тебя не исходит никакого запаха, кроме мертвечины и парфюма, которым ты пытаешься замаскировать эту вонь. Твой спутник источает аромат свежей еды, а ты… Больше похож на тухлятину.
— Спасибо за комплимент.
— Не за что, — задумчиво отозвался носферату.
Они ещё некоторое время перекидывались малозначащими фразами, пока это не надоело всем троим. Вампир сидел на дереве, наблюдая за людьми, но больше не заговаривал с ними, а когда луна начала клониться к горизонту,громко сказал:
— Мне пора, скоро загорится рассвет, а этот огонь будет посильнее ваших костров, — с этими словами он спрыгнул с дерева и исчез среди укутанных предрассветным туманом стволов.
— Поспи немного, — сказал Эл Ирду. — В полдень двинемся дальше.
Глава 46
Выбравшись из долины, они продолжили свой путь на север. Дороги не было, приходилось ехать полями и пробираться по извилистым тропкам. Всё реже попадались на пути деревни, но те, мимо которых они проезжали, имели почти одинаковый вид. Эл и Ирд больше не ночевали в опустевших домах, устраиваясь на открытом воздухе под защитой огненного круга. Однако почти неделю вампир не появлялся. Быть может, сбился со следа или хотел усыпить их бдительность и застать врасплох. Ни Легионер, ни Ирд не собирались ему это позволить и бдительно охраняли своё ночное бодрствование. По их расчётам, до ближайшего города Вайтандара, Лиарда, оставалось около трёх дней пути.
Луна понемногу прибавлялась, и только этим одна ночь отличалась от другой. Путники давно привыкли к стоявшему повсюду трупному запаху и не обращали на него внимания. Даже Ирда больше не приводил в содрогание вид разорённых домов и разбросанные по деревням обглоданные скелеты. Лишь изредка Эл замечал, как юноша касается жемчужного ожерелья, в два ряда висевшего у него на запястье.
В один прекрасный день путь им преградила широкая быстрая река.
— Это Дургандаин, — сказал Ирд, глядя на сверкающую поверхность. — Насколько я знаю, через него нет мостов: он слишком широк.
— Тогда должен быть пар о м, — заметил Эл, прищуриваясь.
— Был, и не один, — согласился Ирд. — Но кто знает, где они теперь. Быть может, потоплены, а если и целы, то, наверняка, на другом берегу, ведь армия Рогбольда переправлялась отсюда на ту сторону.
— Верно, — протянул Эл, задумавшись. — Тогда предлагаю ехать вдоль берега, пока не найдём что-нибудь подходящее.
— Например?
— Здесь должны быть рыбацкие селения. Кто знает, вдруг нам повезёт, и мы наткнёмся на лодку, которую сможем починить.
Однако сделать это оказалось не так-то просто. Отыскать среди всеобщего разгрома хоть что-нибудь подходящее не удавалось, и к концу дня путники расположились на ночлег близ песчаного берега реки. Эл расставил факелы, как делал каждый раз после захода солнца, и они уселись возле костра, поджаривая на огне куски копчёного мяса. Силуэты разрушенных домов чётко вырисовывались на берегу, освещённые отражённым от речной воды светом луны, которая медленно поднималась над горизонтом, похожая на большую серебряную монету. Справа от стоянки шелестел камыш, его давно лопнувшие коричневые шашки ссохлись и напоминали истомлённые солнцем причудливые плоды.
Вампир появился только около двух часов ночи. Он медленно шёл вдоль берега, глядя на чёрную маслянистую воду. На нём были тёмно-синие штаны, перехваченные широким кожаным ремнём, и свободная серая рубашка. На предплечьях виднелись стальные наручни, украшенные бронзовыми узорчатыми пластинками.
Остановившись перед огненным кругом, Дарон сел на песок и, прищурившись, уставился на демоноборца.
— Что тебе нужно на севере? — спросил он, наконец.
— Я приехал в Вайтандар по своим делам, — ответил Эл. — Но обнаружил, что здесь не осталось никого из тех, кого мне необходимо было увидеть. Теперь я путешествую по мёртвой земле и размышляю о смерти.
