Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
К нам спешно подходит руководивший погрузкой раненых майор Фадеев.
– Надо ехать! – кивает он в сторону ревущей мотором брони и, обращаясь к стоявшим передо мной типам, сообщает: – Там тяжелораненый.
– Две минуты. – Похоже, «прокурорские» не собираются конфликтовать и уже мне говорят: – Позвольте вас осмотреть?
Во как: не обыскать – «осмотреть». Мой взгляд, брошенный на Фадеева, и его ответный взмах рукой не укрылись от пристально наблюдающего за нашими действиями Нарышева.
– Осматривайте! – В словах открыто звучит злость.
– Позвольте ваш рюкзак.
Ишь какие вежливые, или как там, в «Джентльменах удачи»: «Вежливость – главное оружие вора»? Где-то так. Стряхиваю с себя изрядно опустевший РР.
Заглядывают вовнутрь, лезут в кармашки, проверяют спальник, разгрузку. Я чувствую, как нарастает в них раздражение.
– Строить всю группу!
– Бойцы устали! – вяло сопротивляюсь я, хотя должен был попросту послать их на хрен и срочно дать команду на погрузку всей группы. Но документы действительно здесь, и я не хочу, чтобы нас вывернули наизнанку. И так все висит буквально на волоске. За себя я не переживаю. Если и найдут – то мало ли когда и что Юрасов мог положить в разгрузку раненого?!
– Вы хотите, чтобы вас судили за оставление противнику раненого полковника Тарасова? – Нарышев тоже не спешил упоминать ведомственную принадлежность погибшего. Мог бы и соврать.
– Нет. – Внезапно я понимаю, что это не простая угроза. Стоит им что-либо заподозрить, и меня вывернут наизнанку. – Но я выполнял его приказ!
– Мы вам верим. – В этом его «верим» прозвучало неприкрытое «пока верим». – Поэтому стройте личный состав!
– Есть!
В моем подчеркнутом испуге не так много наигранности. Захоти они отправить меня на нары, и никакие свидетельские показания уже не помогут. Майор Фадеев тоже не собирается протестовать.
– Группа, строиться! Рюкзаки перед собой.
– Раненых тоже…
– Что? – Оказывается, во мне, кроме усталости, остался еще изрядный запас злости. Рука совершенно непроизвольно дернулась к оружию. Но, наверное, я ослышался.
– Рюкзаки раненых и их разгрузки тоже, – усмехнулся Нарышев.
– Все вещи выложить! – И, уже подходя к машинам, скомандовал: – Живее орлы, живее!
Измотанные, изодранные, злые, как черти, бойцы, матерясь, принялись выполнять отданную команду со всевозможной поспешностью. Они ведь не хуже моего понимали, что дорога каждая минута. Нарышев же и сотоварищи за время, пока спецназовцы выкладывали свои вещи, услышали о себе много «хорошего», но ни одним словом, ни одной репликой, ни одним косым взглядом не выдали своего хорошего слуха. Почему они так поступили? Вариантов было всего два: первый – они сами не единожды бывали в передрягах; и второй (который мог вытекать из первого) – только что вышедшим из тяжелого боя разведчикам поперек горла лучше не становиться. Шмон начался, когда последний рюкзак был перевернут и на землю высыпалось его содержимое. Хорошо, хоть затянулся он ненадолго, и в одежде «прокурорские» ни у кого не шарили, но они заглянули в кузов машины, осмотрели носилки и раненых, перетряхнули все лежавшие на земле рюкзаки, брезгливо поморщились, проходя мимо окровавленной разгрузки Довыденко. На какое-то мгновение действительно стало плевать: найдут – не найдут. Обещание, данное погибшему полковнику, – это одна чаша весов, а на другой – тяжелораненый разведчик и его жизнь, возможно, зависящая от минут или даже секунд. Пусть заглянут в карман разгрузки, найдут, и мы наконец-то тронемся в ПВД. Но не заглянули, не нашли. Обыск закончился.
– Можешь грузиться! – На лицах легкое разочарование, словно ничего особого и не произошло.
– Вы видели, чтобы Тарасов что-либо забирал на захваченной вами базе? – Нарышев наконец-то проявил хоть какие-то эмоции. – Какой-нибудь предмет?
– Нет, – снова принесшее мне боль качание головой. – В одно из помещений входил только он. – И, уже работая на опережение, пояснил: – Подрыв производил тоже самостоятельно, один, без посторонней помощи. Даже тротил тащить бойца не взял. Все сам.
– Это он может…
– Мог, – невольно добавляю я и вижу, как на лице одного из них появляется сомневающаяся усмешка. Они сомневаются в его гибели. Но усмешка кажется горькой… Что их ждет за провал операции?
– Возможно, то, что вы ищете, осталось или уничтожено во взорванном помещении? – пытаюсь я дать зацепку, уводящую их в никуда и вместе с тем дающую им надежду.
– Да, такое возможно, – согласно кивает Нарышев, и я понимаю, что у него нет ни малейшей веры в такой вариант развития событий.
– Поезжайте! – дает отмашку стоявший рядом с Нарышевым, и я понимаю, что это он настоящий начальник, а не все время выпячивавший свою грудь Нарышев.
– К машине! – отдаю команду и, повернувшись направо, сам направляюсь к кабине уже завывающего двигателем грузовика.
В то, что они оставили нас в покое, не верится до тех пор, пока машины не трогаются с места и, набирая обороты, не выносятся на асфальтовую дорогу. Все, теперь в пункт постоянной дислокации – домой. Эдуард мой вроде держится, и это самое главное. А впереди еще один месяц командировки. Эдик, все будет хорошо, домой поедем вместе! Держись… Уже скоро…
Полковник Черных
…Спасибо, Леша. Вовремя. Прямо в тему. Да… Да, одной пары «двадцатьчетверок» вполне хватило. Да, в пух и прах. Хорошо наваляли!.. Ты уж там поощри своих орлов и спасибо от спецуры передай. Да, обязательно. Нормальный облет получился. Я же говорю, как раз вовремя… А наши? Да живы, все живы. Раненые есть, но ничего, жить будут. Да, все. Убитый? Нет, нет, это всего лишь слухи. Вся группа, пятнадцать человек, все вернулись. Спасибо еще раз! Супруге привет!..
Когда полковник Черных положил трубку, по его виску сбегала вниз капелька пота.
Послесловие
По замене можно было переправить пакет с секреткой, но я не стал этого делать. Положил его внаглую во внутренний карман бушлата – и все, и поехали. На что надеялся? Бог его знает. Тем более что на контрольно-пропускном пункте нас вывернули наизнанку, прощупывая сумки и едва не распарывая в них швы. Но бушлат никто проверить и не подумал. Может быть, мне просто повезло? Не знаю.
Прошло какое-то время. Мне наконец-то улыбнулась писательская удача, и удалось опубликовать в одной провинциальной газете рассказ о войне. И сегодня я решил: время настало. Мой компьютер гудит в ожидании, клавиатура жаждет первого удара пальцами, мышка в готовности к действию. Я не грибник, но вчера нарочно ездил в лес, а вечером читал специальную литературу. Мой будущий рассказ – про один день осени, хотя сейчас лето. Он должен получиться хорошим, чтобы его наверняка взяли и напечатали. Строчки бегут по экрану, пальцы выбивают все новые и новые ряды букв. Кто бы знал! Поездка, вечер за книгами, многочасовое сидение за компьютером – и все это ради нескольких коротких строк, а точнее, заключенного в них названия:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
