мачте. С верхней реи уже успели спустить верёвку, и двое матросов уже ловко вязали на нижнем её конце петлю.
— На рею! На рею! На рею! — заскандировала толпа, придя, наконец, к единому мнению относительно способа казни нулёвки, обеспечившей их неслабыми, по всей видимости, штрафами.
Петлю накинули Шпильке на шею, затянули потуже, стали выбирать провис верёвки.
И в этот момент раздался выстрел. Толпа замерла, потом снова пришла в движение, но уже не с целью каждому поучаствовать в казни, а расступаясь.
— Я, мать вашу, чего-то не догоняю! — громогласно объявила Барракуда, опуская руку с пистолетом, и медленно пошла сквозь толпу. — Вы не получили свой кач?
— Получили, капитан, — робко согласились несколько голосов, но ещё большее их количество зароптало, хоть и не особо смело.
— Что? — демонстративно приложила ладонь к уху Барракуда. — Громче! Не слышу!
Робкие согласные голоса потонули в ставшем громче возмущении.
— Мало! Из-за нулёвки! Штраф! Ждали большего!
— Ах вот оно что, — не предвещающим ничего хорошего тоном закивала Барракуда, продолжая свой путь. — Нулёвку вините, да?
Тут уже толпа ответила хором.
— Да!
— Тогда да будет вам, лихие вы мои морские волки, — на лицо Барракуды выползла смертоносно-сладкая улыбка. — Что когда-то и я, ваш капитан и адмирал эскадры, собравшая вас под своим крылом и давшая жизнь, которой на Континенте можно только позавидовать, тоже начинала свой путь с того, что сидела связанная в трюме яхты Кислого. Хотя кому я рассказываю, вы все в курсе этой истории. Так как считаете, если бы мне тогда повезло так, как этой нулёвке, встретить эскадру, подобную нашей, заслуживала бы я смерти? Меня вы бы так же собрались вздёргивать на рею за то, что получили совсем немного меньше очков, чем рассчитывали?
Толпа заволновалась. Некоторые матросы, перебросившись парой слов, замахали руками и принялись отступать в сторону — они сочли аргументы Барракуды достаточно убедительными.
Но пиратка ещё не закончила.
— Да, мне не повезло, я попала в тюрьму нолдов. И я на тот момент была в команде моего крёстного, Альбатроса. Он и его моряки бороздили морские волны и набирали очки, а я, сидя взаперти, оставалась нулёвкой и тоже приносила команде штрафы, всё большие и большие. Но Альбатрос не исключал меня из команды. Более того, когда я, наконец, выбралась, он нашёл меня, и все его матросы, недополучившие множество очков кача, вместо того, чтоб вздёргивать меня на рею, жали мне руку и обещали как можно скорее подтянуть до общего уровня. А знаете почему? Потому что они заслуженно звали себя людьми! А вы сейчас уподобились бесчеловечным мурам! И я скажу вам так — мурам в моей команде не место! Поэтому те, до кого мои слова не допёрли — пошли вон из эскадры! Всё ясно, креветки протушенные?
До большинства, как ни странно, допёрло. Недовольно ропща, матросы принялись расходиться. Но шесть человек — как раз те, кто нетерпеливо затягивал петлю на шее у Шпильки, остались стоять.
— Не муры мы, капитан, и жизнь человеческую ценим, — хмуро бросил один из них. — Только свою ценим чуть больше — чем чужую. Мы в твою команду пришли, чтоб стать сильнейшими на море, но если каждая нулёвка будет нам очки резать, то… Ты, капитан, пойми, мы ж не на неё злимся, да и какая смерть — она ж нулёвка, запас возрождений у неё ого-го ещё. Это тебе назидание, капитан. Держи слово, не подводи свою команду, принимая в неё первых встречных нулёвок. Спасать-то мы не против, но надо было её в трюм запихнуть, чтоб в бою не участвовала и кач никому не портила. Вот, собственно, к чему мы, капитан. Если прямо сейчас её исключишь, мы её и вешать тогда не будем.
Барракуда прищурилась настолько нехорошо, что мурашки побежали даже по спине Шпильки.
— Исключить? Это ты мне, краб недосоленный, условие ставишь, да? Мне, своему капитану? Забыл, из какой помойки я тебя вытащила? Обратно захотел?
— В помойку, капитан, я больше не вернусь, — упрямо покачал головой матрос, а остальные закивали в поддержку. — Но если ты не оправдываешь надежд команды, не пора ли выбрать другого капитана? У нас много сильных и опытных иммунных, сделаем выборы, каждый выскажет своё мнение…
— Бунт? — очень тихо уточнила Барракуда.
— Прости, капитан, — кивнул матрос. — Бунт.
Толпа, уже почти разошедшаяся по своим местам, ахнула и замерла.
Барракуда задумчиво пожевала губы, посмотрела на рею, через которую была перекинута верёвка с петлёй, затянутой на шпилькиной шее. Потом перевела взгляд ещё выше, на бегущие по небу облака.
— Вынимай её из петли, — наконец, махнула рукой она.
— Значит, согласна, капитан? — с облегчением выдохнул моряк.
— Бунт так бунт, — пожала плечами пиратка.
Его подельники тут же бросились снимать петлю. Барракуда подозвала к себе Шпильку.
Моряк, командовавший бунтарями, снова заговорил.
— Ну что, мы свою часть уговора выполнили, капитан. Твоя очередь.
— В сторону отойди и не отсвечивай, — шепнула Шпильке Барракуда.
Сделала шаг вперёд и громко, с издёвкой поинтересовалась.
— Сделка? С бунтарями не бывает сделок!
Лицо матроса неуловимо изменилось. Он, словно в замедленной съёмке, потянулся к висящему на поясе тесаку, но вытащить его не успел — подоспели те матросы, которым мозги вправила горячая речь Барракуды. Заодно взяли под контроль и подельников бунтаря.
— Чем по морскому кодексу карается попытка бунта? — ещё сильнее повысила голос Барракуда, обводя взглядом всех своих матросов.
— Смертью! — единогласно громыхнула толпа.
— А попытка нападения на капитана?
— Смертью!
— Тогда слушай мою команду! — довольно оскалилась Барракуда. — За попытку бунта матросы Краб, Емельян, Чайный, Кокс, Подшипник и Пила исключаются из состава эскадры и больше никогда не смогут к ней присоединиться. А за попытку нападения на капитана уже упомянутые бывшие матросы, — тут Барракуда слегка выделила слово «бывшие». — По морскому закону приговариваются к смерти. На рею!
— На рею! На рею! На рею! — снова завелась толпа.
А шпильке оставалось только выдохнуть, потому что на этот раз весь гнев был обращён уже не в её сторону.
Глава 39
Вот это встреча!
Никаких сомнений в том, что рано или поздно за ними придут, не было. Жнец хорошо знал поведение ботов — агрессивных, но довольно тупых, хоть и
