В Романе, вооруженном двадцатью миллионами баксов, заговорил крутой чувак. Он вдруг стал выражаться по-олигархически спокойно, и фразы его наполнились тем смыслом, противостоять которому невозможно.
– Не бей его больше, пожалуйста, – попросил Пострелов, чувствуя, как за его спиной, на моих коленях, снова зашевелился спецназовец. – Доживем до съезда с МКАД с чистой совестью.
– И с чемоданом денег, – добавил Мокин, потрясывая над затылком парня кулачищем и испытывая – я видел это по его лицу – непреодолимое желание на этот раз ударить еще сильнее.
Парень оказался не из хлипких. Я бы уже лежал в реанимации после того исторического удара на дороге, у проломленного шумозащитного щита. А он приходил и приходил в сознание, словно заведенный.
– Молодой человек, – обратился к нему, открывшему глаза, я, – вы снова будете видеть мир, а не мультики, если пообещаете лежать не двигаясь и не задавать глупых вопросов. Мы оставим вас на дороге живым в этом случае. Если вы попробуете делать то, что делали в «Мерседесе», вас придется убить.
Сказав это, я огорчился. Я еще никого и никогда не обещал убить.
– Могли бы, давно убили бы, – пробормотал парень. – Пить есть?
Пострелов дотянулся до своей дверцы и швырнул через плечо крошечную бутылку «Эвиан».
– Что там за тема про двадцать миллионов?
Я онемел, а Голев вздохнул и заметил:
– Ушастый, не отнимешь. А тебе-то что за дело?
И вдруг Володя сказал резко:
– Ваш Ююкин – монстр.
– Естественно. Для вас, мерзавцев, он монстр, – отхлебнув воды, сказал парень.
– Он «крышует» подставной автобизнес.
– Расскажи это Ююкину.
– Я расскажу это Буслаеву. Когда окажусь далеко от Москвы с долей в пять миллионов долларов. Пока Буслаев и такие, как ты, рискуете жизнью за сорок тысяч рублей в месяц, избранные ублюдки типа Ююкина наживают миллионы.
Только сейчас до меня стало доходить, что из уст предложенного Ююкиным в качестве гида молодого человека прозвучала истина, которая вот уже четверть часа бродит в головах всех, кто сидит в «Вольво». За исключением спеца, разумеется.
– Докажи мне, что ты не идиот, и ты получишь свои четыре миллиона, – сказал Володя, и я почувствовал, что в какой-то момент потерял нить разговора. Она ускользнула от меня, коль скоро я не понимаю, о чем говорит Пострелов. – Докажи. Доведи нас до границы, но перед этим по своим каналам обеспечь нас документами и беспрепятственным выездом. И ты получишь то, о чем мечтаешь.
– Откуда тебе знать, о чем я мечтаю? – пробормотал после невероятно длинной паузы спец.
Помимо меня, в машине находились еще двое, которые молчали только потому, что сама идея таких откровений с ментом показалась им оглушительной.
– А о чем ты мечтаешь? Стать капитаном?
– Я капитан.
– Значит, майором?
– Предположим.
– А потом будет мечта стать подполковником? Тускло. Серо. Стремно. Что еще? – трешка в Бирюлево, лабрадор в прихожей, тапочки с заячьими мордами?
– У меня всего одна мечта, – укладываясь поудобнее, пробормотал спец.
– Взять силой Ксюшу Собчак?
– Поменять свой «трехсотый» «Лексус» на «триста пятидесятый».
– Меня радует, что ты не сказал об окончании академии МВД. – Володя говорил уже решительно и громко. – Через неделю мы можем оказаться за рубежом. О деньгах, что у нас в машине, никто не знает. Твое увольнение сочтут за ломку характера. Закосишь под инвалида. С твоим сотрясением получится. И еще через месяц станешь самым богатым пенсионером российской милиции, – пристраиваясь в хвост колонне, намеревавшейся съехать с МКАД, Пострелов добавил: – Я так открыт перед тобой не потому что идиот, а потому что другого выхода нет. Через неделю мы или уедем в Швейцарию, или потеряем деньги. Нам нужны связи в ряде подразделений МВД.
– Почему ты решил, что я имею такие связи? – спросил парень, и мне захотелось добавить к этому: «Да?!»
– Я ничего не решил. Я же говорю – выхода нет… Рома, ты понимаешь, о чем сейчас идет речь?
Я глупым взглядом посмотрел на Голева.
– Естественно. Пока все идет ровно. Однако мне кажется, что Мокину следует еще раз дать молодому человеку по голове, ибо он соображать уже начал, но недостаточно быстро.
– Тебе придется здорово постараться, чтобы доказать вину Ююкина.
И я понял, что разговор состоялся.
Но молодой человек с веревки, свисавшей с неба, хочет выглядеть красиво. Он хочет стать предателем мотивированно. Как я понимаю, Пострелов должен сейчас ему в этом помочь.
Ухмыльнувшись, Володя вынул из кармана трубку и набрал по памяти номер.
– Я звоню Ююкину… Кстати, как тебя зовут?
– Женей, если что, – сообщил спец. Лежать на моих ногах ему было удобно. Мне его держать на ногах было не очень удобно. У меня ныли ноги, предчувствуя скорое онемение. Тяжелый, сукин сын…
– Сейчас я нажму соединение, и ты внимательно послушаешь то, что я скажу. Но только внимательно. А потом я передам трубку человеку, голос которого ты наверняка хорошо знаешь, и выслушаешь его ответ. После этого принимай любое решение. Только не старайся выглядеть при этом идиотом.
Посмотрев в зеркало на поднявшегося и окончательно отдавившего мне ногу Евгения, Володя принял это за согласие к диалогу и нажал на кнопку громкой связи.
Ему ответили. Тот, кому звонок предназначался, ждал, кажется, любого звонка. Только в этом случае люди хватают трубку, лежащую рядом.
* * *
Геннадий Петрович Ююкин переживал тяжелые времена. Ему только что позвонил Анатолий Георгиевич и поздравил с успешной операцией по задержанию опасного преступника в телестудии. Видимо, он знал уже всю историю от начала до конца во всех подробностях. Жена находилась в больнице и возвращаться не собиралась. Да и черт с ней. Надоела, стерва. Вертолет упустил «Мерседес», и тот сошел с дороги. В салоне обнаружен труп кавказца, данные о котором сейчас устанавливаются. «Мазерати» был разбит и восстановлению не подлежал. Но, самое главное, из него исчезли самым таинственным образом сто тысяч долларов, которые при осмотре перевернувшегося джипа обнаружены не были.
Сомнений в том, что саквояж Веры прихватили странники из джипа, у него не было. Слишком уж много свидетелей тому было. Вторая машина, «Вольво», была на подхвате. Джип перевернулся. Значит, деньги в «шведе».
Буслаев, безусловно, знал о программе. Что знает Буслаев еще? Неизвестно. Вызывать к себе не торопится. Пытается, конечно, правильно оценить ситуацию. Ох, как бы он не зашел далеко в своих размышлениях…
Генерал Ююкин был страшно зол. Поэтому на звонок отреагировал мгновенно. В любой момент ему могли позвонить, и он не выпускал телефона из руки.
