набор, с которым он отправил своего слугу выполнять черную работу. Слугу, к слову, звали Димкой — его водитель. Молодой, худощавый и высокий парень с добрыми болотисто-зеленными глазами и ежиком светло-каштановых волос. Я его хорошо знала: он возил Адель, Настю, Лилю и даже меня, когда это было необходимо. Мне он всегда нравился, не был похож на безмолвную скалу, как личный телохранитель Властелина мира, более человечный и даже веселый. Вот как сейчас — стоит, втянул губы внутрь, типа серьезный, а у самого глаза сияют…Разве хоть одна бездушная машина на такое способна?!
— Ну привет, — издаю легкий смешок и киваю, — Что же привело тебя сюда? На этот раз.
— Очень смешно, — откашлявшись, Димка берет себя в руки и слегка приподнимает белый чехол в пол, обозначая его наличие, будто я и без того не вижу, — Давай только спокойно. На этот раз.
— Не понимаю о чем речь.
— Слушай, я — человек подневольный. Тебе все это не нравится?! Не поверишь, но мне тоже. Давай ты не будешь ничего швырять из окна? В прошлый раз я собрал все говно своими ботинками, пока лазил и доставал…
Тут я не выдерживаю и прыскаю. Получается громко и с расстановкой, как в глупой комедии — с фонтаном слюней и болью в губах. От души…
— Прости… — мотаю головой, прикрывая рот, а от его «спокойно-саркастичного взгляда мне становится только смешнее…
И я ржу уже в голос.
«Боже! Успокойся! Ты должна быть собранной!»
— Прости.
Выдох. Развожу руки, чтобы потом взять себя в них и не выбиваться.
— Я готова продолжать.
— А я готов закончить и побыстрее наконец. Вот. Это тебе.
Сует мне этот ужасный балахон с видом «серьезных щей», но потом и сам не удерживается. Посмеивается. Еще бы! Этот чехол больше меня раза в два не меньше!
— Господи! — Димка поднимает глаза к потолку и мотает головой, — У меня есть высшее образование, и чем я тут занимаюсь?!
— А действительно. Чем ты занимаешься? Что это?
Димка как-то резко прекращает веселье, косится на чехол, как будто там бомба, и только после этого смотрит мне в глаза, но уже серьезно.
— Он хочет поговорить с тобой и выяснить причины твоего поведения.
— «Потому что не хочу» — этого должно быть достаточно.
— Возможно в нормальном мире этого достаточно, но не для Петра Геннадьевича.
— И что для разговора в наши дни нужно пихать мне в руки мешок для трупов?! Или ой! — радостно хлопаю в ладоши, — Это что для меня? По назначению?
— Это платье, гений.
— Спасибо, что пояснил. Заставляешь чувствовать себя неловко. У тебя же есть вышка — шутки должен понимать.
— Ты бы отшутилась дома, Амелия, а там…
— А туда я не поеду.
Сую ему обратно, но Димка ловко изворачивается, пряча руки за спину. Ко всему прочему, он еще и на шаг отступает, мотая головой, как дурацкий болванчик. Я застываю с балахоном, приподняв бровь, но потом выдаю еще один острый комментарий.
— Ты просишь меня не швырять ничего из окна, а потом провоцируешь. Нехорошо…
— Послушай, Мел, давай начистоту.
— Как интересно. Ну давай.
— Он не перестанет, ты же умная, должна понимать.
— Ты тоже не дурак и понимаешь, что я сама не устану швырять из окна…
— Амелия, это не шутки! — на этот раз перебивает как-то хлестко, даже громко, будто и сам нервничает.
А он и нервничает…Я вижу это в его глазах. Он словно умоляет меня ими отнестись серьезно ко всему, что сейчас происходит, и я слегка щурюсь.
— С чего вдруг такая забота?
— Ты мне нравишься, поэтому я хочу дать тебе совет: ты слишком молода и не особо понимаешь с кем ты связываешься.
«Вот тут ты ошибаешься…»
— Он всегда получает то, что он хочет и ненавидит, когда ему перечат. А еще он очень любит наказывать…
— Фу.
— Да я серьезно!
Димка шипит, а потом вдруг исполняет кульбит, который я уж точно не ожидала. Взяв меня за плечи, он буквально вносит меня в квартиру, закрывает за собой дверь, а когда поворачивается, глаза его одновременно излучают страх и решимость.
Что. Происходит.
— Ты играешь с огнём, — зашептал мужчина, слегка наклонившись ко мне, словно мы два заговорщика в доме, где у стен есть уши.
Я смотрю на него, как на дебила, и даже не пытаюсь этого скрыть. Да и, если честно, вряд ли бы у меня вышло — слишком все это глупо и странно одновременно.
— Что за драма, Дима? Или что? У меня в подъезде маячки?!
— С ним всегда лучше перебдеть.
— Какой. Сюр. Нет, серьезно. У тебя вышка не из циркового?
— Заткнись.
— Сегодня все говорят мне заткнуться… — бормочу под нос, но под серьезным взглядом тушусь, а потом изображаю ключик, закрывающий рот, и дергаю головой, мол, продолжай.
Димке и это не нравится, но на безрыбье и рак рыба, так что он продолжает, понизив голос.
— Ты показываешь свой характер и много базаришь — это мило, но до поры до времени, Амелия. Александровский не отличается большим терпением.
— Может ты хочешь чаю?
— Да не хочу я чай! Я хочу, чтобы ты заткнулась и послушала, что я тебе говорю! — орет, поднимая руки к небу, от чего я снова чуть не прыскаю, но вовремя закрываю рот.
Димка тяжело дышит. Кажется я почти довела его до инсульта, поэтому даю еще пару мгновений на успокоение сердечного ритма, а потом развожу руки и устало цыкаю.
— Ну хорошо, хорошо! Я затыкаюсь и слушаю, что ты мне говоришь.
— Меня бесит твой сарказм!
— Это частое замечание. Дальше.
— Ты не относишься серьезно!
— И это тоже. Дальше.
— Амелия!
— Димка! — передразниваю, прощупывая грани его страха, подталкиваю к выдачи каких-то более существенных сведений.
Нет, ну а вдруг? Димка ко мне прикипел, я это знаю, мы можно сказать друзья! И как же далеко он зайдет, чтобы меня остановить? Вот и проверим.
— Думаешь, что самая умная? — многозначительно продолжает, — Думаешь, что это прикольно швырять из окна бриллианты ценой в пару неплохих квартир?
— Я их не просила.
— Я не к тому, что ты что-то просила, твою мать! Ты переходишь черту. Сейчас его забавляет наблюдать за тем что и как ты делаешь, но это быстро пройдет, и его начнет бесить твоя строптивость. Не доводи до этого момента, ты не захочешь узнать, что будет тогда.
— Какие высокопарные речи…
— Что ты знаешь о Матвее?
«О-па. Вот он миг, когда секреты начинают просачиваться. Интересно…»
Я хмурюсь не притворно, потому что изо всех сил пытаюсь нащупать это имя, но оно
