Но я отбрасываю эту мысль, потому что она кажется мне малейшей толикой возможности, — как что-то, что может сработать, если и когда придет время.
— Об этом стоит подумать, — медленно говорю я. — Не знаю, так ли все просто. Но такая возможность точно есть.
Мы отдыхаем в гостиной, пока Сесилия и Дэнни не закончат дремать, болтаем о работе Клары и о том, чем она занимается в городе. Как только мы собираем детей, я показываю ей кинозал, от которого она в восторге, и мы устраиваемся в нем, чтобы посмотреть один из списка документальных фильмов о природе, которые Сесилия и Дэнни обещали посмотреть.
Габриэля еще нет дома, когда все заканчивается, поэтому мы идем в гостиную, пока ждем его. Мы с Кларой сидим на диване и разговариваем, а Сесилия и Дэнни читают, когда я слышу звук шагов, входящих в гостиную. Я знаю, что это Габриэль. Мое сердце делает небольшое сальто в груди, и мне совершенно не хочется исследовать его более тщательно. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, намереваясь представить Клару.
Мое сердце замирает, когда я вижу выражение его лица. Его рот сжался в тонкую линию, челюсть напряжена, и он выглядит взбешенным. Не любопытство или даже легкое раздражение, а злость. Он скрещивает руки на груди, и я чувствую, как у меня сводит живот, когда он хмурится еще сильнее.
— Белла, что, черт возьми, происходит? — Его голос звучит резко и разносится по комнате, и Сесилия с Дэнни замирают на полпути, вскакивая, чтобы побежать к нему. Они опускаются обратно на пол, беспокойно переглядываясь между собой, словно не понимая, почему он так разозлился.
— Я… — Горло словно сжимается. — Это Клара. Я уже рассказывала тебе о ней, она моя лучшая подруга. Я спросила ее, не хочет ли она прийти ко мне после обеда, просто пообщаться, пока я буду присматривать за Сесилией и Дэнни…
Я прервалась, потому что не похоже, что мои объяснения помогают. Кажется, что они только усугубляют ситуацию. Как будто каждое мое слово злит его еще больше.
— Ты пригласила в дом незнакомца без спроса? — Его голос острый как нож, гнев сквозит в каждом слове. Я чувствую, как напрягаюсь, мой разум начинает медленно и мутно соображать, страх сжимает мой живот и грудь, когда я физически реагирую на звук сердитого мужского голоса, направленного на меня. — Сесилия, Дэнни, идите и найдите Агнес. — Габриэль смотрит на них, его голос немного смягчается. Он поднимает глаза на Клару, которая выглядит крайне неловко. — Я был бы признателен, если бы вы отправились сейчас же домой. У меня есть водитель, который может отвезти вас, если…
— Я уже звоню в такси. — Она размахивает телефоном, на ее лице появляется принудительная улыбка. — Извините за это, мистер Эспозито. Я не хотела вмешиваться.
Клара смотрит на меня.
— До скорой встречи, Бел, — бормочет она и встает, торопясь выйти из комнаты, чтобы дождаться своего такси. Я не могу ее винить, по крайней мере, для меня гнев Габриэля ощущается как физическое явление. Я пытаюсь бороться с реакцией на него, пытаясь понять, действительно ли он так зол, как кажется, или я слишком остро реагирую, но не могу сосредоточиться на своих мыслях.
— Я рад, что дал тебе понять, что ты часть семьи в этом доме, Белла, но это все еще работа, — продолжает Габриэль. — Прежде чем приглашать кого-либо, тебе следовало согласовать это со мной. Я бы хотел лично познакомиться с Кларой, прежде чем она окажется рядом с моими детьми.
— Мне очень жаль, — шепчу я. — Я знаю ее очень хорошо, уже давно, так что я не думала…
— Ты не думала. Правильно. Я уверен, что ты прекрасно ее знаешь, а я — нет, и в этом кроется проблема. — Голос Габриэля ожесточился. — Я рассчитываю, что это больше не повторится. Если ты хочешь, чтобы она была здесь в будущем, я хочу сначала сам с ней встретиться.
Я киваю, горло сжимается так сильно, что кажется, я вот-вот разрыдаюсь. Мои руки дрожат, и я чувствую, как вздрагиваю при каждом слове, отшатываясь, словно от физического удара. Паника охватывает меня, и мне нужно уйти, подняться наверх, пока Габриэль не понял, насколько все плохо. Насколько я близка к своему разоблачению.
— Мне жаль, — повторяю я. — Я не буду… Этого больше не повторится. — Я вскакиваю с дивана, ожидая, что Габриэль продолжит говорить, скажет что-нибудь или попросит меня пока не уходить, но он ничего не говорит. Я отступаю назад, паника охватывает меня, когда я понимаю, что мне придется обойти его, чтобы выйти из комнаты. Он никогда не причинял мне вреда, и я никогда не думала, что причинит, но мой разум не может отделить его от тех, кто причинил мне боль прямо сейчас. Я не могу мыслить здраво. — Я… — Я не могу придумать, что еще сказать и бросаюсь обходя его, прикусывая губу так сильно, что чувствую вкус крови, и пытаюсь не заплакать, пока не выберусь из комнаты, затем бегом пробираясь к лестнице и к своей спальне, радуясь, что по пути туда не вижу ни Агнес, ни детей. Добегая до своей комнаты, я забегаю внутрь и закрываю дверь, и тут же начинают наворачиваться слезы.
Он собирается уволить меня. Он злится на меня. Он так зол — я даже не знаю, так ли он зол, как мне кажется. В голове все перепуталось, страх проникает во все мои мысли и эмоции, пока я не перестаю понимать, что реально, а что нет, а сердце бьется так сильно, что становится больно. Я сжимаю руки в кулаки, чувствую, как ногти впиваются в ладони, прижимаю их ко рту, опускаюсь на пол и начинаю рыдать.
Я не знаю, как долго я просидела там, плача. Я знаю, что ни за что не пойду ужинать. В конце концов я переодеваюсь в домашние брюки и мягкий свитер и ложусь в кровать с книгой, но не могу сосредоточиться. Когда раздается стук в дверь, я чуть не выпрыгиваю из кожи, прижимая костяшки пальцев ко рту, чтобы подавить вздох.
— Белла? — Габриэль зовет с другой стороны. — Ты придешь сегодня на ужин? Агнес нужно знать, накрывать тебе место или нет.
В его голосе нет злости, только усталость. Но звук его голоса вызывает во мне новый прилив паники, которая только усиливается, неужели я теперь буду бояться его? Один спор, и все разрушено? Неужели я все испортила из-за одной ошибки?
— Нет, — шепчу я, и мой голос срывается. Я прочищаю горло и повторяю чуть
