отъехать не успели.
— Мы можем ехать? — переспрашивает Назар, и я мотаю головой.
— Не можем. Мы никуда не едем, Назар. Мы разводимся. Не знаю, в курсе ли ты, но теперь Беспалов — мой адвокат. И я собираюсь получить причитающуюся мне половину нажитого имущества. И единоличное опекунство над дочерью. Свободные часы для того, чтобы видеться с ней, мы подберем так, чтобы удобно было и тебе и мне.
— Не понял… ты это сейчас придумала? Или за нос меня решила поводить? В машину ко мне села, поехала… это ничего не значит?
— Это значит, что я передумала разговаривать. Нам не о чем. В свое время ты сделал свой выбор, а теперь я делаю свой.
Позади останавливается автомобиль, хлопает дверца. Я знаю, кто за моей спиной. Вижу, как раздражается Назар, как крепко он сжимает челюсти, как хмурится.
— Он та причина, по которой ты передумала?
— Нет, не он. Ты, Назар. Я передумала, потому что поняла, что наши отношения закончились. Тогда, когда ты решил оставить меня рядом любой ценой. Даже если моя дочь продолжит жить в чужой семье. Я только сейчас поняла, что дальше нам не по пути.
Он говорит мне вслед что-то еще. Нервничает. Кричит, но я упрямо иду к машине и спокойно забираюсь в салон на переднее сидение. Отряхиваю руки, на которых будто бы осталась пыльца цветов и с благодарностью смотрю на Давида, садящегося рядом.
Это все. Точка. Я ставлю ее, пока разворачивается автомобиль и лишь с сожалением смотрю на человека, который растерянно стоит посреди дороги, словно не понимает, что случилось. Не понимает еще, что потерял все. И я тоже… тоже потеряла. Многое. Нашу любовь, семью, всю жизнь, которую я считала полноценной.
Давид, стоит отдать ему должное, молчит всю дорогу. Уверенно ведет автомобиль и не задает вопросов. И даже когда мы приезжаем, не лезет в душу. И я даже рада возможности остаться одной. Наталья с Никой ушли на прогулку, так что я закрываюсь в комнате, а затем и в душе. Не знаю почему, но на глаза наворачиваются слезы. Плачу почти навзрыд. Не потому что больно. Оказывается, уже давно отболело.
Я плачу от осознания, что все действительно закончилось. Будто по щелчку пальцев. Еще вчера у меня была семья и муж, мы праздновали годовщину, и я даже не думала, что она может быть последней. Распрощалась со сплетницами подругами, чтобы понять вскоре, что они были правы и мой муж — кобель. А я просто слепая и доверчивая.
Я позволила себе забыться. Закрыть глаза и потерять бдительность, утопать в заботе мужа, который так скрывал свою вину.
Не знаю, сколько провожу в душе, но выхожу одинаково с красными глазами и кашей в голове. Не могу воедино собрать мысли, а потому даже не соображаю, открываю дверь после стука, прямо обмотанная полотенцем и вижу на пороге Давида.
Глава 49
Давид
Я зачем-то отворачиваюсь. Как только Настя открывает, обмотав полотенце вокруг голого тела, я не нахожу ничего лучше, кроме как отвернуться. И нет, я давно не веду себя так с женщинами. Обычно, если мне открывают в таком виде, то единственное, что лишнее — это моя одежда и само полотенце. Они практически сразу летят в сторону, но сейчас я отворачиваюсь.
А затем, словно осознав, что творю какую-то хрень, смотрю на Настю. Она явно расстроенная. С покрасневшими глазами, потухшим взглядом. Спохватившись, она отпускает дверь и, отвернувшись, просит подождать ее несколько минут. Хватает по пути к ванной одежду и скрывается за дверью. А я остаюсь ждать, представляя почему-то, как она сейчас стоит за дверью нагишом.
Отгоняю эти мысли, стараясь думать о другом. Но когда появляется Настя, все равно не могу трезво мыслить. Она очень сильно мне нравится. И тот факт, что она разводится отчего-то несказанно меня радует. Так, словно… словно я собираюсь жениться. А ведь я никогда не хотел связывать себя узами брака. Даже в мыслях не было, что однажды я могу влезть в эту кабалу и уж тем более воспитывать детей. Казалось, что после воспитания матери я вряд ли смогу быть хорошим отцом, но вдруг все не так?
— Наталья забрала Нику на прогулку, — говорю, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— А мы можем чего-нибудь выпить? Покрепче, — спрашивает Настя.
— Можем.
— Тогда пошли.
Идет в направлению кухни. Понятия не имею, зачем она меня спрашивала, я мало что сейчас решаю здесь. Дом вроде как мой, но я его как будто бы сдаю, так что даже о наличии алкоголя в доме не осведомлен, но оказывается, что спрашивала Настя не зря.
— Я нашла этот ящик случайно, думала, это декорация, но он открылся и… — Настя указывает на тумбочку внизу, где вплотную стоят бутылки с алкоголем.
Я и забыл, что оставлял их здесь. Это было… да, давненько. Что-то оставлял мой помощник после того, как я вручал ему упаковки. И ведь действительно все тут стоит. Ни одной бутылки себе не забрал, что еще раз подтверждает тот факт, что таких, как Артур еще поискать надо.
— Там наверняка много просрочки.
— Я уже все перебрала и отложила, — поясняет Настя. — То, что вначале, можно пить. Тут джин, ром, виски, вино, шампанское. Ты чего хочешь?
Тебя. Но вслух такое не скажешь.
По крайней мере, ей. И в сложившихся обстоятельствах.
— Что угодно. Буду то же, что и ты. Наташа видела этот ящик?
— Да.
— И все на месте? — хмыкаю.
Настя приподнимает одну бровь и все же достает бутылку.
— Почему Наташа? Не мама.
— Не заслужила.
— Думаешь?
— Уверен.
— Можно сказать? — поджимает губы.
Подозреваю, пока я тут отсутствовал, Настя с ней очень даже сблизилась. Я это понял еще по тому, как она спокойно Нику с ней оставляет, но все же это вымораживает. Я понимаю, что для кого-то она может быть нормально, но уж точно не для меня. И нотации мне, вроде как, не очень-то и хочется слушать, но это Настя, так что я просто молча жду, пока она откупорит бутылку и нальет, кажется, ром, по стаканам.
— Говори.
— Твоя мать жалеет, что так себя тогда вела. И с Никой она, к слову, другая.
Настя кладет передо мной стакан с ромом, и я сразу же отпиваю глоток.
