всего происходящего.
Отшельник лукавил — его влекла сила реликвии, и он боялся потерять этот единственный шанс, поэтому помчался за ней в страхе, что Марон уничтожит ее. Казалось, он и вовсе не догадывался о ее истинном назначении.
— Позволь их изложить так же ясно и четко. Что это за цели, Норд? Прошу говорить без утайки, ведь…
Ведь у нее не было ни единого шанса или рычага против демона. Что она могла выдвинуть против его силы? Чем могла приструнить или угрожать? Он скорее сотрет ее в порошок, чем она успеет даже пикнуть против него. Но на карте стояло очень многое.
— Ведь я могу вновь разочароваться в тебе.
Это прозвучало так, словно она имела какое-то значение для него. Ей хотелось верить, что так и было. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но он будто бы мгновенно постарел от ее слов.
— Мои цели чисты, я могу повторить — я выступлю в битве за сторону эльфов и буду защищать тебя до конца своей жизни.
— Но почему?
— Потому что ты подарила мне шанс на новую жизнь без оков и проклятий. Свобода передвижений, личных решений и общения прекрасна. Незаменима.
— Но ты… демон. Не думаю, что теперь твоя жизнь останется такой же прекрасной, какой ты ее рисуешь.
— Не волнуйся, с этим я справлюсь. Главное ведь иметь репутацию, а существ, которые будут судить обо мне по моему внешнему виду, не стоит ставить в и грош.
Девушка устала стоять, поэтому опустилась на белый пушистый ковер, поджав ноги под себя сбоку. Лишь тут ее собеседник заметил, что из ее лодыжки хлещет кровь.
— Испачкала мой ковер, — пытаясь говорить наигранно-злобно, он обеспокоенно присел рядом с ней, протягивая когти к ноге. — Как ты умудрилась?
— Неважно, — пожала плечами она, боясь раздувать очередной конфликт между ним и Мароном. — Сама виновата.
— Это надо подлатать.
Следующую четверть часа они провели в тишине, нарушаемой потрескиванием костра, шелестом ткани и бинтов, плесканием целебных жидкостей в пузырьках и их мерным дыханием.
Лэниэль больше не боялась и не ненавидела. Она разглядела правдивый свет доброты, который то и дело проступал сквозь обезображенный облик мужчины, она вспомнила все случаи, когда без вмешательства друг друга оба могли погибнуть. Он помогал ей исполнять волю сестры, раз за разом пробираясь в такие уголки земли, что ей и не снилось. Он никогда не жаловался, хоть в большинстве случаев и не имел выгоды с их продолжительного путешествия. В голове всплыли все напутствия Богов, и на душе стало легко и спокойно. В конце концов, если ее предаст человек, который притворялся ее другом, то мир может и вовсе не существовать. Это звучало так глупо и эгоистично, но было хорошим доводом, чтобы оправдать его в своих глазах.
Она дала шанс, касаясь его губ и плечей под светом луны, льющегося из окна. Он хотел было оттолкнуть ее, чтобы ее губы не покрылись кровью и шрамами, но она была тверда и настойчива в своем решении. Норд разорвал поцелуй, чувствуя ее кровь на своем языке.
— Зачем, Лэниэль?
— Ты не обязан следовать за мной до конца моей либо своей жизни. Я приму твою помощь в битве, но ты волен делать все что угодно после ее исхода. В лучшем случае, если нам всем удастся выжить.
Она стерла набухшие красные капли с губ и подбородка, и растерла их между пальцами.
— Ты хочешь заключить договор?
Лэниэль покачала головой, оглядываясь на покачивающуюся в небе луну.
— Но если мы умрем, а я очень долго отвергала этот исход, то мне хотелось бы сделать к концу своей недолгой жизни что-то неординарное.
— Секс с демоном? — иронично бы выгнул он бровь, если бы она у него была.
Лэниэль отпрянула от него, как кошка от воды.
— Я не об этом!
Норд расхохотался, подловив ее, и поднялся, чтобы налить чай.
— У тебя будет время подумать об этом. Но скажу по секрету, у меня есть идея получше. Она тебе понравится.
И хотя откровенные разговоры непременно тянули к чему-то большему, после согревающего лесного чая она засыпала с чувством правильно принятых решений.
*** *** ***
Осень обрушилась на них бурным потоком ливней, серыми плотными тучами, которые грозились перекрыть ход солнцу на долгие месяцы. Никто из них не замечал бега дней, на клеточном уровне ощущая, что погода не зря так резко сменилась, то распаляясь солнцем, грозившим выжечь все сущее, то неся холода и морозы в жилые края.
Эльфы переглядывались, ощущая, как купол Герома трещит от надвигающейся смерти, и как электрические заряды ходят ходуном. Цветы и травы начали вянуть, шерсть у животных лезла клочьями, урожай погибал. Где-то далеко в морях бушевали шторма, и пока жители Милтона ощущали лишь это, хелоны с тревогой замечали изменения в вулкане — он просыпался.
Нави коротала свои дни в темнице, где даже лица не особо менялись. Охранники все так же развлекались, изредка делая доклады начальству, а заключенных не прибавлялось и не убавлялось, будто само время замерло. Она раз за разом пыталась выспросить у Шеал подробности о походе, но новостей не было. Ее волосы успели отрасти и распушиться, а некоторые пряди тронула седина. Пока мерная капель подтекающей в углу воды действовала на нервы и раздражала без того неспокойной ум, ей казалось, что все ее тайны погибнут вместе с ней.
Шеал же едва удерживала поднос в трясущихся руках, ведь она и сама не знала, что произошло с ее сыном — однажды сокол вернулся без единой весточки от него или Лэниэль. Здравый разум нашептывал ей, что все они погибли, но сердце еще теплилось надеждой.
Новобранцы, которых набирали много месяцев назад, уже стали молодыми бойцами, и уже смелее сражались против опытных мечников. Лучники и охотники добывали дичь из лесов в голодное время, а запасы в подземельях уже были укомплектованы для мирного населения. Среди воинов часто мелькали также и девушки, молодые женщины, готовые сражаться плечом к плечу за свой дом.
Отряд королевских гвардейцев трудился без устали, оттачивая резкий заход в гущу боя, и на помощь им ввели магическую поддержку. Их численность расширилась на шесть голов, а уверенность в своих силах значительно выросла.
Лекарями и алхимиками были заготовлены яды, пришлось воссоздать по древним схемам каменные катапульты, а стихийно-природная магия должна была подчиниться магическому гарнизону, добавленному также и к основной армии. Доспехи без конца чистили, мечи ковали и затачивали, гербы полировали. Луки и стрелы из полианских дубов отличались гибкостью, легкостью и
