покачал головой и вышел из квартиры.
– Соседка вызовет, – сказала Нора ворону.
– Да, – кивнула птица. – Она сейчас пойдёт выносить мусор-р, увидит, что квар-ртир-ра откр-рыта. А умер-р он…
– От удушения, – закончила Нора. – И будь в моих словах и наговорах всяческие недоговоры. На то моя воля.
– Такова его доля. – Ворон посмотрел на тело Плотвичкина.
Колесо повернулось в угоду словам, где-то наверху хлопнула дверь, и Нора с вороном поспешили покинуть квартиру. Брют стоял возле подъезда и наблюдал за пчёлами.
– Вот за это я и не люблю Явь. – Он посмотрел на столетницу. – У нас можно было бы избежать всей этой чехарды с заговорами и наговорами.
– Тебе просто непривычно, – улыбнулась Нора и поспешила к дому Таисы.
– Она готова к тому, что там увидит? – спросил Брют у ворона.
– Нет. – Птица сказала правду. – Но понимает, что обязана знать.
Брют кивнул. Он попытался отыскать в себе привычную неприязнь к столетнице, но ничего, кроме покоя, не нашёл. Чуйка говорила, что Норе можно доверять. Мозг пока не хотел с этим соглашаться. Прошлый опыт твердил, что ничего хорошего от столетниц ждать не стоит. Ещё беспокоили пчёлы. Они переносили шепотки и слухи, но в Явном мире говорили невнятно. Через жужжание очень сложно было понять, что конкретно пытаются сообщить насекомые.
Нора уже скрылась за стройкой, и Брют поспешил её догнать, не хватало потом ещё выкапывать её из соплей. Если Таиса на самом деле дома. Ворон летел где-то на уровне верхних этажей, рассматривая с высоты, что происходит в районе. Он первым заметил перепачканные слизью окна квартиры Таи. Спикировал возле подъезда, дождался Нору.
– Будь готова, – сказала птица, и девушка неловко кивнула. К этому невозможно быть готовым.
В подъезде страшно воняло падалью, объедками и немытым телом. Нора поднималась в квартиру подруги, зажав нос рукой. Она никогда не замечала за собой особой терпимости к запахам, а тут просто мутило. Заболела голова. Брют отстал, опять застрял возле цветов у подъезда.
– Не надышишься, – сказал ему ворон и ускакал вслед за Норой.
Брют отмахнулся и сконцентрировался на жужжании пчёл. Нора была права, ему непривычно в Явном мире. Надо больше напрягаться, чтобы сила работала так, как ему необходимо. Пчёлы жужжали оглушительно громко.
– Только попробуй выдрать, – пихнула его сзади какая-то бабка.
– Не. – Брют показал руки. – Я всего лишь хотел понять, что за сорт.
– Ботаник, что ль? – Женщина уже не слушала ответ и ушла в дом.
Опять не хватило времени, чтобы понять явных пчёл. Брют задумался. Босс говорил, что если что-то не получается, то можно нарисовать знак. Тот аккумулирует навыки, подхватит их и даст возможность смотреть шире. В тот день Брют наколол себе за ухом «зоркий глаз», даже не представляя, к чему это может привести. В целом можно было и без знака прожить, внутреннее чутьё работало хорошо и до него. Но со знаком оказалось гораздо проще.
На асфальте валялся брошенный кем-то мелок. Брют поднял его, нашёл место на заборе, где краска легла ровным слоем, и нарисовал знак ясного слуха.
– Вз-з-зрыв в городе на болотах, – жужжание стало отчётливее. – В з-з-замом центре.
Рука сорвалась, и Брют едва не нырнул в кусты. Знак стёрся. Но того, что он услышал, было достаточно.
В этот момент в доме заголосили.
– Да чтоб вас! – Брют бросился на крик.
Ворон сидел возле открытой двери и пытался стряхнуть с себя разъедающую перья слизь.
Встревоженный голос Норы слышался из квартиры.
– Тая…
– Всё у тебя было! – Таиса выглядела даже хуже, чем утром.
Всё тело заплыло, лицо перекосилось, почти слившись с лицом Плотвичкина. Волосы торчали, облепленные соплями.
– Всё тебе давалось легко! – От крика во все стороны летела слюна. – Даже мужика себе нашла красивого, что бог!
Нора отрицательно покачала головой.
– Тая, всё не так, как ты себе представляешь.
Таиса заорала. Нора отпрянула.
– О каком мужике речь? – Брют помог ворону освободиться.
– Пр-рикинь. – Птица горделиво поправила перья. – Она видит моё пр-рошлое тело.
– Девочки такие девочки. – Брют зашёл в квартиру.
Ирония судьбы. Опять знобея-лихорадка, опять столетняя душа. Опять захваченное тело, которое уже не спасти. Тварь внутри всё выжгла и теперь питалась душой.
– Сильна твоя подруга, – Брют подошёл к Норе и встал за её спиной, – раз не даёт лихорадке через себя говорить.
– Тая всегда была упрямая и не любила ни с кем делиться. – Нора чувствовала, что Брют делает какие-то странные пассы за её спиной.
– Знобею-лихорадку можно сварить в специальном отваре, – стал объяснять стражник, – но на это у нас нет времени.
– И что тогда делать?
Таиса сделала шаг к Норе, девушка отпрянула и наткнулась на Брюта.
– Отвлеки её, я пока подготовлю разрыв-траву, её хватит, чтобы сжечь лихорадку.
– А что будет с Таей?
– Таисы больше нет, – прозвучал ужасный ответ.
Нора судорожно выдохнула. Она уже принюхалась к ужасному запаху, исходящему от Таисы. Но никак не могла свыкнуться с мыслью, что этот запах источает уже мёртвое тело.
– Отвлеки её, – настойчиво повторил Брют.
Нора сделала шаг к подруге.
– Зачем ты убила Сашу? – Столетница старалась говорить спокойно. – Он любил тебя. Твою эгоистичную истеричную натуру!
– Он теперь всегда со мной. – Таиса провела рукой по лицу.
– Ты его уничтожила! – Даже если в подругу вселилась знобея-лихорадка, Таиса всё равно поступала так, как Таиса. – Нельзя хотеть сделать человека своей собственностью.
– С тобой у меня получалось, – хлопнула глазами Тая. – Только в последнюю неделю какой-то сбой произошёл.
– Сбой был, когда я тебя слушала, позволяла собой помыкать. – Нора закипала. – А теперь всё правильно. Люди не могут быть твоими рабами, Тая.
– А жаль. – Таиса отступила, потом резко вывернулась и прыгнула на Нору. – Лицо твоё хочу!
Нора упала на спину, ударившись затылком. Слизь обжигала кожу, волосы плавились, когда Таиса проводила по ним осклизлой рукой.
– Мне подсказали, как это сделать. – Подруга дышала совсем рядом. – И я попробовала на Плотвичкине. Получилось, только не так гладко, как хотелось. Но я исправлю это.
Нора пыталась выпутаться, слышала, как подгоняет Брюта ворон, а Тая склонялась всё ниже и ниже. Потрескавшиеся губы почти коснулись щеки Норы.
– Достаточно! – Нора вздрогнула от голоса стражника.
Разрыв-трава обожгла всё вокруг себя, девушка едва успела закрыть лицо руками. Запахло палёным.
Брют помог подняться, осмотрел комнату и махнул рукой.
– Всё, иссякла.
Нора провела рукой по волосам, те висели неровными обрывками. Мебель в комнате обуглилась, сгорели до самого карниза шторы. Красивая девичья комната превратилась в сгоревший, заплывший слизью сарай.
– Всё-таки спалила… – Она поискала глазами ножницы. – Всю жизнь их ругала.
– Вы меня извините. – Брют уже стоял возле двери. – Но мне
