поверхностный налет христианизации, открывая ощеренный в кровожадной ухмылке лик ливийца-язычника, взывающего к безжалостному демону пустыни – Ашу-Сету.
Все эти дикари, ослепленные жаждой крови, обрушились на арабов, словно жестокая буря, перед которой молодой арабский флот оказался бессильным. Арабы рассчитывали, что в рукопашном бою с ромеями, они смогут одержать победу – но никто из них не мог предвидеть дикой ярости варваров, разрушивших весь их план. То, что мусульмане рассчитывали обратить в свою победу, ловкая уловка, не позволившая разъединить их флот, обернулась против них же – и сейчас уже сами арабы, в суеверном ужасе перед кровожадными язычниками, рубили цепи, стремясь обрести свободу и уйти в открытое море. Однако не все успевали это сделать – приходилось все время отражать атаки язычников, со всех сторон лезших на суда. Меж тем уже и ромейские дромоны, один за другим врезались во вражеский флот и имперцы, воодушевленные тем как сражаются их союзники, с не меньшей яростью обрушивались на арабов. Все корабли, - и арабские и ромейские, - сбились в кучу, сблизившись так, что чуть ли не переплелись мачтами. Владу это было на руку: теперь он мог, перепрыгивая с одного корабля на другой, вносить хаос и панику на все новые суда, пока позади него подходили отстающие дромоны, выплескивавшие на скользкие от крови палубы отряды ромейской пехоты.
Сам же Влад, залитый кровью с ног до головы, собрав вокруг себя лучших бойцов, упорно прорывался к кораблю, осененным белым стягом с арабской вязью – знамя командующего флотом и всем сегодняшним походом – Абу аль-А'вара. Его корабль уже был взят на таран ромейским дромоном и теперь греки, громко призывая на помощь Христа, сцепились в ожесточенной схватке с арабами, вставшими насмерть за своего вождя. Влад уже видел его – высокий чернобородый воин, окруженный телохранителями в белых бурнусах, бился насмерть с таким же смуглым чернобородым ромеем в надраенном до блеска ламелярном панцире и высоком шлеме с красным плюмажем. Влад узнал его и мстительная улыбка искривила его губы: стремительно подхватив с палубы брошенный кем-то дротик, он что есть силы метнул его в сторону сражавшихся. В этот же момент морской магистр Мануил с такой яростью насел на аль-А'вара, что тот, отступая поскользнулся в луже крови и чуть не упал. Мануил, торжествуя, уже заносил над ним меч, когда брошенный Владом дротик вошел прямо в распахнутый в победном крике рот армянина. Абу аль-А'вар обернулся, чтобы увидеть своего спасителя – ив тот же миг, прорубившийся сквозь его телохранителей Влад, одним могучим ударом развалил тело арабского флотоводца от плеча до пояса. Ромеи, в пылу боя так и не заметившие, откуда прилетело копье, сразившее их командира, за неимением лучшего сплотились вокруг Владислава, свирепо мстя за военного магистра. Кровавый котел взбурлил от кормы до носа, а когда он утих, на всем судне не осталось ни одного живого араба.
Смерть командующего окончательно подкосила и без того павших духом арабов – те, кто сумели отцепиться от основного массива, на всех веслах и парусах, удирали обратно на восток. Остальные же бросались на колени, моля о пощаде, однако озверевшие, не хуже самых диких язычников, ромеи безжалостно вырезали их, не различая христиан и мусульман.Кроваво-красное солнце уже клонилось к закату, когда арабский флот перестал существовать.
Глава 15: Заговор
- Пап, смотри, что у меня!
С вершины холма, сбежал светловолосый мальчик лет десяти, одетый в черную рубаху, с золотой вышивкой и желтые шаровары, заправленные в кожаные сапожки. За плечом у него свисал небольшой лук, в правой руке он держал большую чайку, с торчащей из ее груди стрелой.
Стоявший у подножья холма Влад снисходительно хмыкнул, принимая добычу сына.
- Я ее сбил на лету, - гордо произнес мальчик, - даже солнце в глаза не помешало.
-Стрелять, положим, ты наловчился, - усмехнулся Владислав, - а вот понимать, когда и в кого – еще нет. На что нужна твоя чайка? Мясо ее воняет рыбой, сколько ты ее не вари, не жарь - вкусней она не станет. Не дай бог так оголодать, чтобы ничего кроме такой птицы есть не пришлось.
Мальчик тяжело вздохнул, провожая взглядом презрительно отброшенную птицу.
-На сегодня хватит, - сказал Владислав, - возвращаемся на виллу. Мать, поди, уже заждалась нас к столу.
-А какая именно мама? – простодушно вымолвил мальчик, стараясь приноровиться к размашистому отцовскому шагу.
-Обе, - усмехнулся Влад, - шагай быстрее.
Роскошная мраморная вилла, где обосновал свое имение Влад, находилась недалеко от моря – временами из-за ближайших холмов доносился рокот волн. Некогда это строение принадлежало одному из потомков стародавней римской знати, на старости лет залезшего в долги и с радостью ухватившегося за шанс продать имение Владиславу, отвалившему за нее немалые деньги. Чуть ли не больше, чем за саму виллу, пришлось вложить, чтобы привести ее в порядок – зато теперь загородное имение Влада считалось одним из самых успешных хозяйств в окрестностях Карфагена. Сама вилла утопала в зелени виноградников, финиковых пальм и оливковых рощ, тогда как дальше на юг простирались бескрайние хлебные поля. На них
