- И все-таки вы, полицейские, умеете работать.
- Скажешь тоже, кокотка.
- Нет, серьезно, Лола, я тобой восхищаюсь.
- А я восхищаюсь тем, что ты безропотно провела две ночи в этой машине.
- Полторы. Я тебе уже объяснила, что меня беспокоит только гигиена полости рта.
Лола припарковалась на съезде с тротуара.
- Что ты делаешь?
- Паркуюсь, глупышка. Ты что, не заметила, что он останавливается?
- Нет! Думаешь, он собирается угнать еще одну машину?
- Не похоже, что он станет утруждать себя. Он закрывает машину на ключ. А посмотри, кто едет вверх по улице. Безупречно сработано!
- Лола, похоже, тебя все это развлекает!
- Мне все это напоминает о старых добрых временах. Вперед!
Лола тронулась с места. Впереди нее на приличной скорости двигался джип металлически-серого цвета. Ингрид нравилось мчаться по дороге, которая привела их прямо в Сен-Дени. Менахем не свернул ни в сторону Парижа и авеню Франклин- Рузвельта, ни в квартал Флер, а въехал в спокойный район Сен-Дени, где еще оставались немногочисленные частные дома. Он припарковался на улице Кинсонна и позвонил в дверь домика из известняка. Лола быстро отыскала еще один съезд с тротуара.
Над дверью домика зажглась лампа. Менахему открыл одетый в темное верзила. У него была бритая голова и бородка, отдаленно смахивавшая на мефистофелевскую. Он улыбнулся Менахему и что-то сказал. За ним вышел невысокий черноволосый мужчина, и они с Менахемом обнялись. Верзила вернулся в домик, оставив невысокого человека и Менахема продолжать короткую, но весьма оживленную беседу.
- Не двигайся, но смотри в оба. Я вернусь.
- Но, Лола, куда ты?
- Исполнять роль отважной дамы, возвращающейся домой. Только и всего.
Лола уверенным шагом поднялась по тротуару. Подмораживало, поэтому, проходя мимо домика, она подняла воротник. Она успела стать свидетельницей любопытной сцены. Менахем положил ключи в протянутую руку невысокого мужчины, который не сделал ни малейшего движения. Он что-то коротко приказал, после чего Менахем, пожав плечами, вложил в его неподвижную руку еще один ключ. Лола свернула в первую улицу, чтобы обойти дома кругом.
Когда она вернулась к машине, Ингрид сообщила, что после ухода Менахема невысокий мужчина вывел из гаража при домике «фольксваген-жук» и припарковал его на специально огороженной площадке. Потом он сел за руль джипа и исчез в гараже.
- Менахем только что отдал ему два ключа, - произнесла Лола. - Причем второй ему пришлось просить. У меня такое чувство, что пазл начинает складываться. А это всегда тяжелый момент.
- А мне казалось, что самый тяжелый момент - это нахождение последнего кусочка.
- Нет, последний кусочек - это похоже скорее на финал любовного свидания.
- Really? [Правда? (англ.)] Может, и мне стоит этим заняться?
- Как по-твоему, зачем человек за несколько часов крадет две машины, одну оставляет где-то в Париже, а вторую пригоняет в Сен-Дени? И отдает парню, у которого уже есть «фольксваген»?
- Встречный вопрос: почему Менахем отдает один ключ зажигания и заставляет просить себя, прежде чем отдать второй?
- Давай глотнем еще кофе, деточка, это нам поможет.
- Термос пуст, Лола.
- У меня есть еще один.
- Конечно, мне следовало догадаться.
- Два ключа, две машины, Ингрид. Менахем приехал, чтобы отдать обе машины одному и тому же человеку. Просто одна из них припаркована на авеню Франклин-Рузвельт. Этот человечек, несомненно, Ной. Только он может позволить себе обнимать Менахема. Второй, конечно, верзила, описанный Себастьяном Опелем.
- Лжепожарный. Который вынес Фарида Юниса, завернутого в покрывало.
- Точно! И если Фарид Юнис, Ной Машен и лжепожарный и есть те самые налетчики, ограбившие обменный пункт на Елисейских…
- Тогда эти две машины - их орудия производства.
- Джип нужен для того, чтобы разбить витрину и очистить путь второй машине. А «Опель» - для быстрого отступления. Они действуют на рассвете, когда весь Париж еще сладко дремлет. А обменные пункты полны свеженьких евро.
- Все это говорит о том, что следующий налет будет совершен на авеню Франклин-Рузвельт, Лола!
- Прекрасное умозаключение, Ингрид. Я звоню Бартельми.
- Brilliant idea. [Блестящая идея (англ.)]
- Где Менахем?
- Мой братишка больше не будет работать шофером, мэн.
- Что это за ерунда?
- Йоу! Фарид! Я тебя уважаю, мэн. И ты это знаешь. Но Менахем - часть меня.
- Ты трус, Ной. Вот и все.
- Мэн!
- Трус, я тебе говорю.
- Матерью клянусь! В нашей семье только у Менахема талант к учебе. Нельзя, чтобы с ним что-то случилось.
- Раньше можно было, чтобы что-то с ним случилось, а сейчас - нельзя? Объясни.
- Я не буду участвовать в самом налете, мэн.
- Вот еще новость!
- Мы кое-что не продумали.
- Что?
- Сигнализацию. Раньше ты готовился тщательнее.
- Обменный пункт в пятистах метрах от того, который мы взяли в прошлый раз, Ной. Ну какому полицейскому такое приснится?
- Я говорю о сигнализации, мэн!
- Мы разобьем витрину, как всегда. Никто не двинется с места. Потому что все знают: кто первым пошевелится, тот уже мертвец. Мы убегаем. И все кончено. Нужно только захотеть, Ной. Вопрос тут только в смелости.
Жан-Люк включил CNN и стал смотреть спортивную программу, одновременно слушая, как спорят Фарид и Ной. В первый раз Ной отказывается участвовать в налете. Это вообще первый раз, когда Ной осмеливается противоречить Фариду. В одном Ной отличался от Фарида. У Ноя было чувство семьи. Это не Ной, а Фарид чуть не задушил собственную сестру, остановившись лишь в тот момент, когда ее лицо посинело и она стала хватать ртом воздух, как вытащенная из воды рыба. Это не Ной, а Фарид был склонен к насилию, к невероятному насилию. Но менять что-либо было поздно. Жан-Люк выбрал Фарида. Таким, какой он есть.
Море изменило бы его. Море изменило немало людей. И если уж оно не сможет изменить Фарида, то это не под силу никому. Но попробовать стоило. Стоило пройти через стену еще раз.
Жан-Люк вновь узнал этот страх. Он был все тот же. В этот раз он принял лекарства еще до появления симптомов. Его дрянной желудок все равно выкидывал свои фокусы, но было терпимо. Главное - сосредоточиться и, забыв прошлое, увидеть Фарида в роли «Черного ангела».
Конечно, поскольку Менахем вышел из игры, Ною придется быть сначала шофером, а потом стоять на страже. Налет придется совершать вдвоем, а это означает дополнительный риск. Но, с другой стороны, Фарид так изменился после смерти Ванессы, он настолько полон ненавистью, что легко справится и с двумя. В любом случае выбора у них не было. Ной приказал Менахему припарковать «опель» около обменного пункта на авеню Франклин-Рузвельт.
