этого дня я официально обручена. Все на хрен пошли, кто что-то против имеет. Это у вас обычное золото, а у меня кольцо с историей. И со вкусом бабл-гам.
Игорь задумался. А потом, глядя мне в глаза, уверенно произнес:
— Тогда давай повторим без алкоголя. Считай, это была репетиция. Выходи за меня.
Я с легкой усмешкой взглянула на друга. Ну вообще это ожидаемо. Пранк растет и развивается, логично, что к этому всё пришло.
— Дорогой, конечно же, да, — сладко прощебетала я. — Ты счастлив?
— Да, — заулыбался Игорь.
— Горько! Горько! — завопили девушки, хлопая в ладоши.
Мне резко поплохело. Целоваться на людях в мои планы не входило. Однако Игорь держал марку до конца.
— Горько? Ни х…я. Сладко! — хихикнул он, обнимая меня, а затем делая дежурный чмок.
— Не, ну так не пойдёт, — закапризничала наша «третья». — Я профит должна получить за ночь в веревках? Должна! Валяйте! Жду страстного поцелуя! Как положено! Как вы ночью целовались!
— Как мы «что»? — охнула я, но тут же заткнулась, потому что сложно разговаривать с чужим языком во рту. Сначала я сопротивлялась, но потом обмякла, сдалась.
— Ух! — довольно облизнулся Игорь. — Че-то это… Я очень рад.
— А мы видим, чувак, — резонно заметил Костя. — Твоя радость весьма беспалевно торчит. Вангую, жопе Руси сегодня хана. Ванек слишком специфически радуется. Мы все в курсе.
* * * * *
— Игорь, — тихо сказала я, когда мы, наконец, остались наедине. — Ты заигрываешься. Это чересчур.
— Я так не считаю, — хмыкнул мужчина.
Тогда я страшно ошибалась. Я наивно решила, что это, вероятно, моя последняя посиделка с крепким алкоголем. Но за этой пьянкой последовали ещё две, после посещения которых я была упита в полное г…вно. Развозило меня катастрофически быстро от совершенно микроскопических доз, как оказалось.
Парадокс. Я четко знала, что пили мы немного. Причем с каждым разом всё меньше и меньше, но… картина была абсолютно одинакова: я просыпалась в обнимку с Игорем, а сбоку лежала «тёлка» из клуба. А главное, я НИЧЕГО НЕ ПОМНИЛА. Не память, а сплошной белый лист.
Мне, в конце концов, это надоело, о чём я не преминула заявить другу. Но Игорек отнесся к моему возмущению довольно спокойно.
— Как скажешь, — улыбнулся он, почесывая усеянную засосами и укусами шею. — Я ж для тебя старался, пойми. Ну раз ты кое-что для себя поняла, то я рад. Конечно, мы больше никуда не пойдём.
— Что я для себя поняла? — пробурчала я.
— Зайчик, это не важно. Просто я это знаю. Это главное.
Глава 17. Тучи сгущаются
Откровенно говоря, все происходящее нравилось мне всё меньше и меньше.
Ну согласитесь, это же реально какой-то сюр. Посудите сами. Я живу с парнем, старше которого аж на 10 лет. Его все мои знакомые считают практически официальным женихом, если вообще не мужем. Причем он, с…ка, типа еще и главный. По факту мы просто живем в одной хате. Без всякого подтекста. Как студенты в общаге. Поели — поспали — разошлись по работам, все дела. Я добровольно с каких-то пирогов соглашаюсь, что да, на людях мы пара, и упорно с Нового года поддерживаю эту тему. Да, мы якобы аж целый год вместе. Теперь вот предложение руки и сердца это ненормальное. А дальше что? Фейкового ребенка заведем, как тамагочи? Или что?
А главное, мне-то от этого какой профит? А? Моя позиция в этой истории весьма неприглядна, как ни крути. Любая моя попытка реальных нормальных отношений терпит крах. Да, согласна, в людях я видимо, разбираюсь не очень, раз каждый раз упорно хватаю какое-то г…вно, считая, что это вкуснейшая конфетка. Но блин… Это всё чертовски обидно. И, главное, любые мои попытки наладить отношения с кем бы то ни было в корне прерываются Игорем, как недостойные моего внимания.
А тут ещё и Витя усугубил, заявив вполне прогнозируемое:
— Руслана… Прости… Признаю… Был не прав. Давай попробуем заново…
— Не попробуем, — коварно заулыбалась я, думая про себя, что бумеранг, оказывается, никто не отменял. Динка снова бросила мужика, и вот он, момент моего торжества и злорадства.
— Я был не прав, — обреченно подтвердил Витя. — Динка — редкая шваль. Каюсь. Простишь? Понимаю, это сложно, но… блин… Я даже не знаю, что в таких случаях обычно говорят…
— Обычно в таких случаях говорят, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Извини. Прощай, Витюш, — улыбнулась только губами я. — Во всех смыслах прощай.
* * * * *
Никакого морального удовлетворения от когда-то желанного признания мужчины, в которого долгое время была влюблена, я не получила. А вот очередным озлобленным ненавистником обзавелась. Много их в последнее время вокруг меня кружило.
Со всеми своими друзьями с легкой руки Игоря я разругалась вдрызг. Как бы то ни было, мой основной дружбан и сосед оказался прав: мудаки они все оказались. И это было печально. Я была им просто удобна.
Я была когда-то удобна Тарасу. Редактору. Коллегам. Да много кому. Собственно, меня как меня видели всего три человека — владелец медиахолдинга, Илья и Игорёк.
Ну а поскольку я стала неудобна большинству, то вполне резонно посчитала, что хрен с ним, с большинством. И так неплохо. Справлюсь. У воина нет цели, есть только путь. Раз я одинокая одиночка, тогда не грех и за нормальные серьезные журналистские расследования браться, а не тупые интервью из раза в раз с малой модификацией перепечатывать.
Борис Евгеньевич по-отечески предупреждал меня, что это довольно коварная и тяжелая ниша.
— Не пиши про военных и не суйся в политику, — поучал он меня. — Пиши про «звезд». Это безопаснее. Сейчас крайне сложное время: или сядешь за политоту, либо кокнут на раз-два. И ладно если просто кокнут, а не вдоволь поиздеваются для начала. И ведь на камеру, с…чары, всё снимут, не отмоешься никогда от этого дерьма.
— Ага, — скучающим тоном согласилась я. — Только вот ведь в чем загвоздка: мне терять нечего.
Это было чистой правдой.
Терять мне было нечего. И некого. Я чувствовала себя абсолютно несчастной и злой на весь мир. И всё потому, что поняла, что я заигралась. Зря я вообще ввязалась в эту тупую игру ради тех, кого я и друзьями-то уже назвать не могла.
Я реально влюбилась. Сильно, страшно, до умопомрачения. И это был мой личный кошмар и проклятие. Мой еженощный кошмар. Кошмар непрекращающийся. И в этом кошмаре я жила день за днём. Потому в любом моем сне всё неизменно перетекало к первому
