Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
чем я ожидал. В комнате стояли кожаное кресло и диван. («Легче чистить», – с горечью подумал я), а в середине ее располагалась платформа, достаточно широкая, чтобы на ней разместился шест, а также оставалось много места, чтобы стриптизерша могла танцевать без него.
Освещение было приглушенным, в синеватых и фиолетовых оттенках, а музыка – громкой, но не настолько, чтобы раздражать. Такой звук проникал в вашу кровь монотонным, требовательным ритмом и сливался с вашими собственными мыслями, учащая пульс и заставляя адреналин медленно струиться по венам.
Я сел на диван и наклонился вперед, глядя на руки. Что я здесь делаю? Зачем она привела меня сюда? Из всех мест…
Но тут открылась дверь, и я перестал задаваться какими-либо вопросами, кроме одного: когда смогу погрузить член в нее, потому что, черт возьми…
На ней был парик цвета голубой сахарной ваты, а макияж глаз – таким ярким, что я только и мог представлять, как эти подведенные карандашом глаза смотрят на меня снизу-вверх, пока она сосет член. И я тут же понял, что она имела в виду, когда говорила, что клуб предпочитает нанимать девушек, которые выглядят дорого. Потому что, ни хрена не разбираясь в нижнем белье, я все-таки знал, что изящно расшитая ткань ее прозрачных трусиков – вероятно, не обычный наряд стриптизерши. Как и соответствующий им шелковый открытый бюстгальтер, и кружевные стикини, прикрывающие ее соски, – весь комплект в нежном цвете шампанского. Полоска шелка того же цвета была завязана у нее на шее бантом, и мне захотелось развернуть Поппи, как подарок, прямо здесь и сейчас. Она всегда выглядела потрясающе – в одежде и без нее, – но в этот момент она преобразилась в Поппи, которую я видел лишь мельком даже в наши самые интимные моменты.
Она подошла ко мне на шестидюймовых каблуках настолько грациозно, как будто была в балетках, и протянула руку.
– Твой бумажник.
Сбитый с толку, я вытащил его из внезапно ставших очень тесными джинсов и протянул ей. Она вытащила из лифчика пачку хрустящих пятидесятидолларовых и сотенных купюр, аккуратно вложила их в него и возвратила мне.
– Я хочу сыграть в одну игру, – предложила Поппи.
– Ладно, – ответил я, и у меня внезапно пересохло во рту, – давай сыграем.
Она облизнула губы, и я понял, что не только я был чертовски возбужден прямо сейчас.
– Ты – просто клиент, а я – просто танцовщица, хорошо?
– Хорошо, – повторил я.
– Ты же знаком с определенными правилами приватных комнат?
Я покачал головой, не в силах оторвать взгляд от ее тела, дорогого нижнего белья, полоски шелка, повязанной вокруг шеи, которую так легко можно было превратить в поводок…
– Что ж, для начала ты должен заплатить мне за свое пребывание здесь. – Поппи положила руку на бедро, выглядя такой нетерпеливой и соблазнительной, что все философские аргументы, которые могли возникнуть у хорошего парня Тайлера по поводу столь унизительного притворства, в первую очередь о пребывании в стрип-клубе, испарились. И как только я вложил банкноты ей в руку, атмосфера мгновенно изменилась. Игра исчезла, и это стало нашей реальностью – неважно, что мы любили друг друга, что это были даже не мои деньги, я платил ей, а она брала их, и теперь стояла на платформе, устремив на меня взгляд и держась одной рукой за шест.
Поппи начала танцевать, и я откинулся назад, желая запомнить каждую деталь: как ее ноги обвились вокруг шеста, когда она кружилась на нем, как голубые волосы рассыпались по плечам, как напрягались мышцы рук и плеч.
Приглушенный свет, громкая музыка, анонимность секса, выставленного напоказ передо мной… все это в сочетании с блеском желания в ее глазах, словно она хотела меня, и только меня, и прямо сейчас – теперь я понял, почему Ирод предложил Саломее после ее танца все, чего бы она ни пожелала. Было нечто восхитительное между нами в борьбе за главенствующую роль. Предположительно, я сохранял весь контроль и достоинство в этой ситуации, но на самом деле все было наоборот. Поппи очаровывала меня, порабощала, пока я не захотел бы отдать ей все, не только деньги, которые она положила в мой кошелек, но и мой дом, мою жизнь, мою душу.
Поппи и ее танец семи покрывал.
А потом она наклонилась, и я отвлекся на ее попку прямо у меня перед глазами и на тень ее складочек, просвечивающих сквозь ткань трусиков, и в тот момент я дал бы любую клятву, лишь бы поласкать ее там.
Я поерзал на месте, пытаясь придать члену более комфортное положение в джинсах, но это было бесполезно. А потом Поппи оказалась передо мной, положила руки мне на колени и широко раздвинула их, чтобы встать между ними. Она повернулась ко мне спиной, и ее попка оказалась перед моим лицом настолько близко, что я мог разглядеть отдельные цветы, вышитые на ее нижнем белье, и я провел по ним пальцем.
Она перехватила руку.
– Тебе придется заплатить больше, если хочешь прикоснуться, – промурлыкала она, и я последовал за Иродом по пути в преисподнюю, потому что для нее не существовало слишком высокой цены.
Я без возражений отдал деньги, и она засунула их в лифчик. Затем Поппи направила мои руки к своим бедрам, провела ими вниз, к ягодицам, а затем вернулась к груди. Я немного потеребил ее стикини, любя и в то же время ненавидя незнакомое ощущение того, что ее соски скрыты от меня.
Она села ко мне на колени, прижимаясь задницей к члену, и откинула голову мне на плечо, пока я ласкал ее грудь. Потом уткнулся носом ей в шею.
– Держу пари, ты проделываешь подобное со всеми парнями, которые приходят сюда.
– Только с тобой, – ответила она бархатным голосом, извиваясь на мне и заставив меня тихо стонать. Поппи развернулась, оседлав меня. – Ты ведь знаешь, – произнесла она тем же низким, мурлыкающим голоском, – я никогда не позволяла парням делать это, но, если хочешь, покажу тебе свою киску.
«Да, пожалуйста».
– Мне бы этого хотелось. – Я гордился тем, что мне удалось не пропищать, как подростку.
Она протянула руку, и я снова выудил бумажник. Хорошо, что это была игра: я бы никогда не смог позволить себе Поппи на зарплату священника.
После того как я заплатил ей, она запрыгнула на платформу и снова широко раздвинула ноги, отодвинув трусики в сторону, чтобы показать мне то, что я жаждал увидеть. В тусклом голубом свете комнаты, который художникам эпохи Возрождения следовало использовать для изображения света Небес, она выглядела очень влажной и соблазнительно розовой.
Словно загипнотизированный, я наблюдал, как она медленно провела рукой по шее вниз, мимо груди, к нежному выступу лобка. Затем начала выводить широкие круги вокруг киски, едва касаясь ее, вверх по нижней части живота, вниз по внутренней поверхности бедер, приближаясь все ближе и ближе, и когда наконец коснулась клитора, я судорожно выдохнул, даже не заметив, что задержал дыхание.
Она тоже ахнула от прикосновения, толкаясь бедрами навстречу руке, будто бессознательно пыталась трахнуть воздух, и я начал терять самообладание, желая коснуться киски. Разве она не знала, что я мог бы наполнить ее для нее? Разве не понимала, что я мог бы доставить ей удовольствие, если бы только она мне позволила?
Я встал и подошел к платформе. Наши глаза были на одном уровне, и я удерживал ее пристальный взгляд, когда скользнул руками от колен вверх, к внутренней стороне бедер, мои большие пальцы приблизились к ее киске. Я сделал это снова, на этот раз осмелившись продвинуться еще дальше и задаваясь вопросом, позволит ли она мне, возьмет ли похоть верх над ее правилами в отношении денег. Я провел большими пальцами по ее складочкам, и она вздрогнула, как и я, потому что, черт возьми, она была мокрой. Настолько мокрой, что я знал: мне удастся погрузиться в нее без всякого сопротивления.
– Хочешь засунуть в меня свои пальцы? – спросила она.
Я кивнул, раздвигая ее половые губки большими пальцами, отодвигая эту гладкую розовую плоть в сторону, чтобы полностью открыть для себя
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
