подбородку и осталась на губах мага. Он слизал её и у Лены закружилась голова.
Но потом он просто разжал руки, и магия цепей рассеялась, а Лена оказалась скинута на пол.
— Иди в свою комнату. Я приду сам.
Она видела лишь его спину и как он медленно вставал с кровати.
Повторять дважды не пришлось — Лена пулей вылетела и коридор, где её сразу перехватили стражники, что и вернули обратно, в клетку.
* * *
Лена пожалела, что проникла в спальню Властилиона, но стоит признать, что она узнала кое-что важное.
Войну развязал Вейлор, а не Империя Кадмус. Из Лены хотят сделать оружие без мыслей и сознания, сломать и подчинить.
И Властилион хочет её… в самом неприятном смысле.
Последнее вызывало даже больше ужаса, чем все остальное. Лена хотела лишь проверить догадку, но оказалась права. Властилион оставил засосы и укусы на шее, не оставив на ней светлого места. А что он сделает потом? Когда Лена будет подчинена его воле, как жалкая кукла?
Даже думать тошно.
Выбираться надо срочно, ведь коронация — её финальная черта. После нее назад дороги не будет.
Разрушительница Империй, судьба…
Раньше Лена думала только о спокойной жизни, но сейчас… После череды унижений и издевательств, после гадких рук, блуждающих по телу. После Принца Вейлора, что стряхивал кровь с меча перед ней и…
Виктор…если бы он был жив — было бы куда бежать, к чему вернутся.
Теперь куда она не пойдет, то будет врагом. А значит, надо отомстить. Будущему Императору, чтоб его. Что так легко говорил об её подчинении и использовании! Он убил человека и не моргнул и глазом! Развязал войну, лишь бы подчинить чужую страну и не делиться секретом магии… Люди гибнут сотнями прямо сейчас, и он хочет, чтобы и Лена приложила к этому руку.
Ну уж нет.
Как только она снимет кольцо и магия вернется… Она сотрет Императорский двор под чистую.
Раздался стук в дверь. Это была Лотта.
Девушка бросилась к Лене и чуть не обняла. Присела рядом и оставила поднос с едой на столе. Ахнула, увидев раненую шею.
Лена схватила её за руку и пыталась произнести:
— Мне. Надо. Бежать. Ты. Мне. Поможешь?
Она широко открывала рот, чтобы Лотта хоть немного её поняла, ведь голос так и не желал вырываться из горла. Пришлось повторить и с каждым разом служанка становилась все бледнее.
Властилион может лишить разума Лену без проблем. Но вместо этого издевается. Он преследует свою цель — и Лена кажется поняла, какую.
Этого допустить никак нельзя!
Лотта отрицательно замотала головой. Лена схватила её за руку, в умоляющие жесте склонила голову. Но Лотта, едва не плача, расстегнула пуговицы на воротнике рубашки.
Лена поджала губы — вся шея Лотты была синяя, один сплошной синяк.
Это он? — задвигались губы Лены.
Лотта покачала головой, но было понятно — кто бы не ранил её, это происходит во дворце Властилиона, под его контролем и властью. Его дворец, жуткое темное место, с немыми слугами… Разве может Лена требовать помощи в очередной раз, после того, как потеряла Виктора?
Она успокаивает Лотту, что начала плакать. Накрыла её руку ладонью и чуть приобняла.
Нельзя уничтожать весь двор. Да, тут есть плохие люди, но также десяток хороших. Та же принцесса… несчастная Лотта…
Как бы Лена хотела их защитить и спасти из этого удушающего места! Но пока может лишь успокаивать служанку и напряженно продумывать план побега.
Смятая бумажка, украденная со стола Властилиона, все еще придерживалась лямкой нижнего белья. Когда тот устроил переполох, скинув все со стола, ждавшая его Лена смогла дотянуться до некоторых бумажек.
И одну, где заметила кое-что на русском языке, спрятала…
Глава 27
Лотту удалось успокоить и Лена печально смотрела на вновь закрытую дверь. Смысл её запирать, если коридоры патрулируют днем и ночью, а окна плотно закрыты? Лена без магии беспомощнее ребенка. Но сидеть в четырех стенах, в темной комнате и просто ждать было невыносимо.
Лена ходила туда-сюда, крутя кольцо на пальце. Перебирала варианты спасения в голове.
Властилион обещал прийти. Если он… если они… Если случится то, чего Лена боялась, то может у нее будет шанс, когда маг потеряет бдительность. Многого не надо — лишь бы вернуть магию и голос! И тогда одного слова будет достаточно… Теперь Лена не будет сомневаться и использует все, что есть, для побега.
Она смяла бумажку в руках и отложила к столу. Успокоилась, выдохнула и раскрыла.
На столе Властилиона было множество писем, карт, записок, но внимание Лены привлекла именно она. То ли из-за знакомых завитушек русских слов, то ли… Она не могла объяснить. Раскрыла мятую бумагу и прикусила больную губу, стараясь заглушить волнение.
Да, это было написано на русском. А рядом приписка на местном, дерганной рукой «НЕ МОГУ, переведи СРОЧНО».
А сама записка содержала лишь несколько предложений:
'Это моя вина, что я не уследил за сыном. Мне жаль. Сделай что-нибудь.
И помни — спасение в голубом огне. А сила разума сильнее слова'.
Лена нервно выдохнула.
Неужели это написал… отец Властилиона? Тот самый, что подобно Лене оказался в этом мире? И кому он писал, кто-то еще может читать на русском?
Как например, Джон… Хотя Лена так и не разгадала эту тайну.
Не уследил за сыном! Еще бы! Вырастил сумасшедшего! И помешанного на пророчестве, в котором оказалась замешана Лена…
Вот бы она смогла поговорить с кем-то, как она. Попавшего сюда из другого мира… Возможно ли это? Или она теперь навеки одиночка? И может довольствоваться лишь письмами из прошлого?
Лена сжала бумагу.
Спасение в голубом огне.
Чтобы это могло значить?
А фраза, что разум сильнее слова… Властилион говорит что-то подобное, когда вел себя хоть немного адекватнее, когда учил её, а не изводил. Магия в воображении, которое подкрепляется книжными описаниями. Визуализируй, представь и магия сама все сделает.
Это всегда получилось, но сейчас…
Лена зажмурилась и произнесла про себя «голубой огонь!». Попробовала представить его, ощутить на руках. Даже не боялась, что пламя не подчинится и захватит её. И так увлеклась, что сама не заметила, как принесли последний поднос пищи, обозначающий, что наступила ночь.
Кусок в рот не лез. Лена выпила стакан чуть мыльной на вкус воды и рухнула в кровать.
Коронация скоро. По её подсчетам — завтра.
И как засыпать с этими мыслями⁈
Никак — Лена думала лишь о голубом огне и том, что
