Синие бахилы тихо шелестят при каждом шаге, сумка не больно бьёт по боку, но чем ближе я к кофейному аппарату, а аромат обжаренных зёрен становится ярче, тем тяжелее мне его выносить. Кислая слюна собирается во рту, а тошнота клокочет в горле. Ужас какой-то. Останавливаюсь, опираюсь рукой на стену, закрываю глаза, но это не избавляет от чёрных мушек, которые скачут и прыгают, сводят меня с ума.
А когда лихорадочно ищу в этом стерильном царстве туалет, один лишь вопрос не даёт покоя.
Вопрос, от которого отмахиваюсь всеми силами, но он всё ярче сияет на подкорке.
Господи, только этого мне не хватает.
Глава 30 Алиса
Спустя минут тридцать и после кучи сделанных тестов захожу в кухню и обвожу взглядом находящихся в ней подруг.
– Две? – спрашивает Марго, а Катя продолжает заваривать чай.
Киваю и растираю дрожащими руками лицо, пытаюсь уложить мысли в голове, но они лишь сильнее скачут, словно взбесившиеся кони, и у меня совершенно не выходит их обуздать.
Я позвала девочек для моральной поддержки, потому что они всегда рядом, готовые прийти на помощь, даже если не просишь об этом. И сейчас как раз такой момент, и мне страшно до чёртиков, а тошнота и холодный пот на спине, кажется, стали моими вечными спутниками.
Марго охает, вскидывает руки, но они опадают тонкими веточками. Катя чуть было не проливает кипяток себе на ноги и оседает на стул, так и держа чайник в вытянутой руке.
– Всё-таки оно, – округляет глаза, но в них нет-нет, да и вспыхнет радость.
Катя романтичная особа, Марго прагматичная, а я, как оказалось, трусиха.
– Может быть, ошибка? – спрашиваю с надеждой и обвожу притихших подруг взглядом. – Тесты же иногда врут… ну, бывает же такое.
Не знаю, какой ответ хочу получить на этот вопрос – я совсем уже ничего не понимаю, а дальнейшие перспективы кажутся туманными. Мне хочется попеременно то плакать, то смеяться, и это всё сильнее смахивает на истерику. А ещё хочется выпить, хотя бы пива. Успокоить разболтанные нервы, но подсознание вопит “не надо, не вреди ребёнку”, и приходится спрятать мысль о самой эпохальной в моей жизни пьянке в дальний угол.
– Ты тестов сколько сделала? – Марго забирает у ошарашенной Кати чайник, пока та его действительно себе на ноги не уронила, качает головой и ставит обратно на плиту. – Двадцать? Тридцать? Да ты вон бледная какая, зелёная даже. Без всяких анализов видно, что ты беременная.
Морщусь, потому что мы впервые позволяем себе произнести это слово – беременная. Ох, мамочки, жуть какая.
– Девять всего сделала, – бурчу, – но самых разных. Все положительные.
Я закрываю глаза руками, дышу носом, потому что тошнота снова подкатывает к горлу. Никак не могу от неё избавиться, только несладкие сухарики и помогают. Когда я была беременной в первый раз, у меня не было никакого токсикоза, даже намёка не было, а тут почти все классические признаки, только обмороков, как в мексиканских сериалах нет. Пока ещё во всяком случае.
– Сергей знает? – подаёт голос пришедшая в себя Катя, а я качаю головой. – Будешь говорить? Надо ведь, обязательно, он же отец.
У Кати есть поразительная черта: самой же отвечать на собственные вопросы, а я только вздыхаю. Присаживаюсь на свободный стул, кладу руки на стол и пальцем пытаюсь стереть шёлковый цветочек с ткани. Всерьёз пытаюсь от него избавиться, словно именно в этом рисунке корень всех бед.
– Девы, мне тридцать восемь… это поздно же. Беременность! Ребёнок! Маша вон, замуж собирается за Костика… может быть, внуков подождать?
Катя фыркает, Марго сводит брови к переносице и упирает руки в бока. Качает головой, осуждает меня за такие мысли, а я пожимаю плечами.
– Нет, правда… куда мне рожать? Глупость же… наверное. Мне бы в отпуск, а не в роддом. Я не справлюсь же.
– Дура ты! – восклицает Катя, а я съёживаюсь. – Разве можно вот так вот, раньше времени, себя в старухи записывать?!
– Это ты, Лиса, глупости говоришь, – Марго цокает языком и плюхается на стул рядом. – Ладно бы, если Сергей козлом каким был. Как Самохин, пф. Вот кому точно не стоило знать о ребёнке, меньше проблем стало. Но Сергей отличный мужик. Говорю тебе: он прекрасен. Нет, Карл, конечно же, лучше, с ним вообще никто не сравнится, но Серёга прям огонь.
Катя сдавленно смеётся в кулак, Марго шикает на неё и тоже хохочет.
– Дуры, – беззлобно огрызаюсь. – У меня тут жизнь рушится, а они хихикают.
– Смех продлевает жизнь, – Катя поднимает назидательно палец, снова смеётся и зажимает рот ладонью.
– Но мы знакомы всего… сколько? Капельку… а тут ребёнок. Мы даже в любви ни разу не признавались… вдруг для него это просто интрижка?
Я впервые задумываюсь над этим, и так тоскливо становится на душе. Это гормоны, наверное, но отчаянно хочется реветь.
– Надо ему говорить! – убеждённо заявляет Катя, а Марго активно кивает, становясь похожей на китайского болванчика или автомобильную собачку. – В конце концов, даже если сбежит, что мы, малышочка не вырастим? У нас на троих сколько детей?! Куча! Опыт не пропьёшь. Справимся.
Вот, теперь мне хочется плакать от умиления и благодарности.
– Думаете надо? Ох… нет, так-то конечно, я скажу. Серёжа имеет право знать, что отцом станет.
И снова охаю. Чёрт, трудно-то как уложить мысль о беременности в голове, свыкнуться с ней. Пока не делала тестов, пока ещё ничего на них не проявилось, могла воображать, что моё состояние – лишь следствие переутомления и нервного напряжения из-за Маши. Но сейчас уже поздно прятать голову в песок, и страх накатывает на меня волной. Нет, не страх, настоящий ужас!
Я действительно не знаю, что мне делать. Беременность – не входила в мои планы на ближайшие годы. Она вообще никуда не вписывается, но… аборт – это тоже ведь не то, о чём мне хочется думать. Совсем не то, и всё моё существо протестующе сжимается только от одной мысли, что могу пойти на такое. Значит, рожать, да?
Но страшно. Очень. И реакция Сергея пугает почему-то больше всего.
– Он же хороший у тебя, Серёга твой, – Катя гладит меня по руке, а я думаю, сколько событий прошло с того момента, как мы вдвоём с ней сидели на этой самой кухне и пытались дозвониться до Маши с Костиком.
В ту ночь многое изменилось, и я изменилась. А теперь во мне зародилась новая жизнь, ещё крошечная, хрупкая, слабенькая, но она существует, и я ума не приложу, как к этому относиться. Любить, наверное, и заботиться. Что ещё остаётся?
– Да, девочки, надо говорить Сергею. Он обрадуется… я так думаю.
И я всеми силами заставляю себя поверить в это, иначе совершенно не представляю, что буду делать, если этот ребёнок окажется нужен только мне.
