парнем, которого я хорошо знаю. Анна рассказала. Квартира находится на Кристианхаун, недалеко от красивого канала, о котором когда-то писала.
Я сидела в кафе, расположенным прямо перед его домом, и через два дня увидела его, проходящего мимо.
Я подошла. Он изменился — на лице больше нет его обычной мальчишеской улыбки. Как всегда он был спокоен, без тени эмоций. Хорошо, что хотя бы согласился выпить со мной кофе.
— Как Франция?
— Красивая страна с большим количеством искусственных улыбок, — ответила я. — Наконец-то получила степень магистра.
— Поздравляю! Ты это заслужила. Ты всегда была сильной и целеустремленной. В отличие от меня. Так чего ты хочешь? — Он смотрел своими голубыми глазами не на меня, а сквозь, совсем меня не замечая.
— Матиас, я до сих пор тебя люблю.
— У тебя богатое воображение, Анара. Тебе только кажется. Тебе просто скучно. У меня нет никакого желания начать всё заново.
Попыталась посмотреть ему прямо в глаза. Они стали такими враждебными, что приобрели холодный серый цвет, прямо как датское море.
Я чуть не заплакала, и он это заметил.
— Анара, не смотри на меня так… Своими невинными глазами… Попробуй эти фокусы на ком-то другом. Я слишком хорошо тебя знаю. Всё кончено. Ты же сама сказала почти год назад, что наши отношения были для тебя пыткой. Так зачем совершать ту же самую ошибку? Найди себе адвоката, доктора или инженера и будь с ним счастлива.
— Я не буду счастлива с традиционными профессиями. Уже пробовала.
— Ничего не хочу об этом слышать. Пожалуйста, замолчи.
Он заплатил за кофе и ушёл, даже не пытаясь меня выслушать.
Не беспокойся, моя дорогая, я выйду победителем из этой битвы. У меня были времена потяжелее. Я знаю все его слабые стороны. Он будет моим. Я — кочевник из Средней Азии. Мои предки завоевывали бескрайние равнины Руси, Восточную Европу и даже мистическую Персию и Индию. Кто такой Матиас с его безразличными голубыми глазами и холодным датским сердцем перед отчаянным и кровожадным воином-кочевником? Он сдастся. Я умею покорять осажденные крепости, построенные из самого крепкого камня. Отравлю его колодцы, нашлю на него холеру и чуму.
Я теряю рассудок
Моя дорогая Мия,
Я звоню ему и посылаю сообщения. Его телефон всё время отключен. Он никогда не позвонит. Провожу в кафе напротив его дома часы, сутки… Я даже его не видела. Где же он?
Начала ему угрожать. Послала сообщение, что пересплю с его соседом по квартире прямо у него на глазах. Потом сообщила, что сожгу дотла его квартиру. Потом написала, что вколю себе смертельную дозу героина и умру перед его домом. Я не блефовала. Он прекрасно знает, что я — сумасшедшая и способна на всё. Но он молчит. Никакой реакции от человека, который меня любил. А любил ли он? Может, я всё придумала? Всё было сном? Кошмаром?
Прошли столетия — история изменилась. В современном безумном мире мы поменялись местами. Я больше не Лейли, а стала Меджнуном. Я теряю рассудок. Моя участь — сгореть в пламени любви и быть вечно пьяной от любви.
«Who do you think I am? A drunkard? A love-sick fool, a slave of my senses, made senseless by desire? Understand: I have risen above all that, I am the King of Love in majesty. My soul is purified from the darkness of lust, my longing purged of low desire, my mind free from shame. I have broken the teeming bazaar of the senses in my body. Love is the essence of my being. Love is fire and I am wood burnt by the flame. Love has moved in and adorned the house, my self tied up its bundle and left. You imagine that you see me, but I no longer exist: what remains is the beloved…»
«Вы думаете, что я пьянчужка? Безумец от любви, раб собственных чувств, убогий из-за страсти? Поймите, я поднялся над всем, я — всемогущий царь любви. Моя душа очищена от тьмы вожделения, мой разум свободен от стыда. Я покинул базар, изобилующий чувствами. Любовь — смысл моего существования. Любовь — костёр, а я — дерево, горящее в её пламени. Сама любовь поселилась в моём теле, как в доме, и господствует в нём, а меня больше нет. Вам только кажется, что это я, но меня не существует: осталась только Возлюбленная…» [1]
«Лейли и Меджнун» [2] Низами Гянджеви
О повелитель сущего, Аллах,
Я умоляю, распростертый в прах:
В твоей я власти, дух мой умертви,
Но только не лишай меня любви!
Уму, молю, прозренья силу дай,
Сурьму с ресниц моих не вытирай.
Я пьян любовью до скончанья дней,
О, опьяняй меня еще сильней.
«Лейли и Меджнун» Низами Гянджеви
[1] Даю здесь собственный перевод не стихотворной версии английского перевода «Лейли и Меджнун» Низами Гянджеви, так как английский текст, с моей точки зрения, больше соответствует суфийскому смыслу поэмы, нежели русский, который был у меня в доступе.
[2] «Лейли и Меджнун» — эта поэма Низами Гянджеви вдохновлена популярной в исламе легендой о беспредельной, пылкой любви девушки Лейли и юноши Каиса, прозванного Меджнуном — безумным. Каис из богатой бедуинской семьи, но он так обезумел от любви, что ушёл в пустыню и стал изгоем. Поэтому родители Лейли не хотят отдать ему в жёны свою дочь. Лейли умирает от любви, потому что не может быть вместе с Меджнуном. Узнав о смерти возлюбленной, Меджнун тоже умирает. Легенда вдохновила многих поэтов-суфиев, в том числе и персидского поэта XII столетия Низами Гянджеви. Эта поэма о мистической силе любви полна суфийских символов: потеря собственного эго при безумной, самоотреченной любви, благодаря которой человек способен познать трансцедентальную божественную сущность. У поэмы Гянджеви около 30 подражаний на разных языках от турецкого до хинди.
Жизнь в деревне
Мой друг, какая же решимость! Я давно видела в тебе эту дикую целеустремленность, но ещё никогда до такой степени. Даже показалось в какой-то момент, что ты превратилась в Дон Жуана, когда говорила с Матиасом в кафе… Почувствовала в тебе что-то от него. Вы оба не хотите сдаваться. Считаю, что ты должна спросить себя: хочешь ли ты быть с Матиасом, потому что любишь его больше всего на свете? Или просто твоё эго и гордость не позволяют сдаваться? Пожалуйста, не сердись на меня за то, что задаю такие вопросы. Я желаю только самого лучшего. Ведь я сама прошла через много штормов, и несмотря на то, что они сделали меня намного сильнее,
