есть некая злая ирония в том, что только беда способна обнажить чувства, глубоко запрятанные в самых потаенных уголках души.
За спиной послышалось, как сестра милосердия деликатно кашлянула, давая понять - время истекло. Он медленно обернулся - женщина стояла возле двери, многозначительно указав взглядом на карманные часы, которая демонстративно держала за цепочку.
Натаниэль понимающе кивнул и, поднявшись, склонился над лицом Нарциссы.
- Я скоро вернусь, - тихонько проговорил он, так, будто она могла его услышать. - Обещаю.
***
Мрачное безмолвие северного крыла нарушил шорох чужих размеренных шагов. Краснолицый охранник встрепенулся за столом и поднял на визитера покрасневшие недовольные глаза.
- Время для посещений давно прошло, - проворчал он, бросив быстрый взгляд на карманные часы. - Приходите днем.
Однако посетителя, казалось, не смущало ни присутствие охранника, ни тот факт, что время приближалось к полуночи.
- Боюсь, дело не терпит отлагательств, - негромко отозвался он, и во вкрадчивом голосе звякнули металлические нотки. - Я здесь по поручению ее величества, королевы Виттории.
На стол легла бумага с легкой витиеватой подписью и синей гербовой печатью королевского дома Нортширов. Охранник с подозрением покосился на странного гостя - седого с пронзительными серыми глазами и надменной улыбкой человека, обладающего неоспоримым авторитетом. В руках он держал букет желтых цветов. Именно этот букет приковал к себе внимание - что-то в нем было неправильное, нелогичное. Заявись визитер днем, и охранник решил бы, что это тайный воздыхатель принес цветы госпоже Ливингстон.
Охранник перевел взгляд на бумагу и еще больше нахмурился.
- У меня распоряжение не пропускать вас, господин барон.
- Да что ж такое, - устало вздохнул де Виньи, возвел глаза к потолку и незаметно сжал шарик артефакта в кармане сюртука.
Охранник смешно выпучил глаза и упал лицом в стол. Барон поморщился - в густой тишине глухой стук головы о столешницу показался чересчур громким. Не хватало, чтобы в коридоре появилась еще какая-нибудь сестра милосердия или дежурный лекарь. Не то, чтобы это помешало планам, но существенно задержало бы его.
- Поспи чуток, - де Виньи панибратски похлопал по плечу бессознательного охранника и спокойно вошел в палату.
Лечебные артефакты тихонько жужжали в палате, отбрасывая золотистые мазки на кирпичные стены из песчаника и бледное лицо Нарциссы. Эжен покрутил головой, осматривая обстановку и разочарованно цокнул. Он ожидал, что в палате будет дежурить сестра милосердия. Однако, похоже местный персонал решил пренебречь своими обязательствами. Что ж, это оказалось только на руку.
- А ведь я предупреждал тебя, девочка, - артефактор положил нарциссы на прикроватную тумбочку. - Играть с драконом весьма опасно.
Он взял ее за руку и провел большим пальцем по запястью. Магическое поле ведьмы тотчас отреагировало на того, кого считало врагом. Подушечку пальца обожгло так, словно де Виньи сдуру сунул руку в кипяток.
Зашипев, он отдернул руку и ухмыльнулся. Даже находясь в бессознательном состоянии упрямая девица не подпускала его к себе. В этом был своеобразный вызов, и де Виньи почувствовал нечто похожее на острое удовольствие.
Он вытащил из кармана перочинный ножик и аккуратно надрезал кожу на ладони Нарциссы. Защитная магия взбунтовалась, и проступившие алые капли тотчас исчезли в серебристом облачке.
- Как интересно, - задумчиво прошептал де Виньи и положил на ладонь ведьмы черный камешек алмаза.
Воздух наполнился едва слышным треском, и алмаз разлетелся на мелкие кусочки. Рассерженная чужим вмешательством магия с ворчливым шипением сплела плотный серебристый кокон вокруг Нарциссы. Только возле и груди, где покоился серебряный медальон, едва угадывался магический слой.
Эжен довольно улыбнулся и резким движением сорвал с шеи ведьмы медальон. Безмятежное лицо девушки болезненно исказилось. Не обращая внимания на нее, де Виньи сбросил лечебный артефакт на пол. Тот жалобно хрустнул под тяжелым ботинком. Вслед за своим собратом отправился и второй шарик.
На мгновение палату заполнила черная, удушливая тишина. А потом пространство озарил холодный серебристый свет
- Прости, Нарцисса, но живой ты мне нравишься больше, - прошептал де Виньи, вешая на шею ведьмы медальон из яманского золота. - Гораздо больше.
Плотно сомкнутые веки дрогнули, и, издав тяжелый шумный выдох, Нарцисса открыла глаза.
***
Изменчивый лес встретил гостей небывалой тишиной - ни ветерка, ни крика ночной птицы. Лунный свет серебрил разлапистые кроны, отбрасывающие зловещие тени на землю, припорошенную снегом.
Между высоких кустов орешника мелькнули две тени.
- А ты уверен, что он будет там? Что там нет засады? - в голосе Шанса звенело сомнение. Гном перевел взгляд на Дрейка и выжидающе замолчал.
Натаниэль не спешил с ответом. Загнанный в человечье обличие Дракон недовольно щерился, чутко вслушиваясь в пространство. Оно звенело от мелких, похожие на искры, вспышек магии, и Дрейк с трудом сдержался от желания расчесать кожу до крови. Он запрокинул голову и, прикрыв глаза, втянул воздух. Морозный, он отдавал прогорклостью и серой. В него просачивались нотки давно немытого человеческого тела, - тот, кто прятался в штольне, похоже, уже очень давно не выходил к людям.
- Он там, - Натаниэль махнул в сторону заброшенной шахты, и глаза блеснули зловещим синеватым огоньком. - И он один.
Рудольф взглядом за рукой. Из черного жерла штольни лился едва заметный грязно-оранжевый огонек. От почерневших полу-обвалившихся сводов веяло таким тоскливым одиночеством, что хотелось сесть на землю и, обхватив руками голову, раскачиваться взад и вперед, подобно тому, как укачивает мать младенца.
- Слушай, а зачем я тебе там?
Натаниэль с любопытством уставился на Шанса. Гном, боящийся подземелий - это что-то новенькое. Однако Рудольфа пробивала мелкая дрожь. Драконий взгляд выхватил из темноты побледневшее, почти восковое лицо, покрытое испариной.
Шанс не просто боялся. Он был готов броситься прочь со всех ног, лишь бы оказаться подальше от этого места.
- Это защитная магия, - произнес Дрейк, и гном невольно вздрогнул. - Старый прием, отгоняющий расхитителей и любопытных.
- Мне от этого не легче, - отозвался Рудольф и, поудобнее перехватив серебряный топорик, подался вперед.
Однако длиннопалая рука Натаниэля внезапно ухватила гнома за шиворот и потянула назад.
Из штольни выбрался человек. Точнее то, что некогда было человеком. В лунном свете он напоминал больше болотника или жердяя - долговязый, в лохмотьях, которые еще совсем недавно были дорогой одеждой. Лунный свет выхватил впалые заросшие бородой щеки и взлохмаченные волосы.
В этом ссутулившимся человеке Натаниэль с трудом узнал Николаса Хардинга, виконта Дрейвена. Похоже, Николас, не дождавшись похитителей, решил покинуть свое пристанище. Он двигался осторожно, замирая
