Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
– Спасибо вам, доктор, – женщина с обожанием смотрела на Евгения.
Смущаясь и не зная, как выразить свою признательность, она пригласила всех к столу.
Одним махом выпив по стакану разбавленного спирта, голодные ребята накинулись на густые, наваристые щи, изредка перебрасываясь отдельными фразами.
После завтрака они прошли в другую комнату. Не прошло и пятнадцати минут, как они, раздевшись, уснули в чистых, заботливо расстеленных кроватях.
Проснулся Михаил далеко за полдень от непонятного шороха, нечетких приглушенных вскриков. Потом в наступившей тишине громко зазвенело покатившееся ведро, и тихий женский голос, еле доносящийся из другой комнаты, озабоченно произнес:
– Тише, Евгений Борисович… Друзей своих разбудите. Выйдут – сраму не оберешься…
Снова послышались шорохи, характерный шлепок и сдержанный женский смех. Занавеска распахнулась, и в спальню вошел, пригибая в дверях голову, Евгений. Круги усталости под его глазами исчезли, и лицо его довольно лоснилось и жмурилось в солнечных лучах, заливших комнату.
Встретившись с ним взглядом, Михаил хмыкнул:
– Что, котяра, ни одной юбки не пропустишь…
Склонность Евгения – озоровать и волочиться за любой бабой – была известна ему еще по гимназии.
– Товарищ фельдшер, – ерничая, свел строго брови Евгений, – будите своего коллегу. Вам сегодня предстоит еще много работы…
Он тут же сам начал тормошить пытавшегося закрыться подушкой Александра.
Вскоре, плотно заправившись у своей гостеприимной, старавшейся подложить лучшие куски Евгению хозяйки, они уже направлялись в штаб полка.
– А комиссар-то вроде ничего… Без этих пропагандистских трюков, – заметил по дороге Блюм.
– Да-а, – откликнулся Евгений, – обстоятельный мужичок… И к людям относится с добротой.
– Заботливая сволочь… – яростно одернул его Михаил. – Ты отца своего вспомни… Да моих родных не забудь…
Толстовское всепрощение, нахлынувшее на него ранним утром, уже прошло. Он ломал голову над информацией, полученной от комиссара во время завтрака.
Из разговора с последним выяснилось, что он (комиссар) действительно являлся сотрудником поезда предреввоенсовета и оставлен, в числе многих, – для укрепления комсостава вновь сформированной дивизии. А поезд после посещения Перми направился на южный фронт, где также сложилось трудное положение: Деникин вел активные боевые действия.
Несмотря на свой максимализм, Михаил понимал, что достать Троцкого сейчас у него нет никакой возможности. Пока он (Михаил) доберется на южный фронт, поезд может быть уже на западном, на северном – в Архангельске или в Петрограде – там, где в данный момент остро нуждаются в его присутствии. Предугадать движение поезда невозможно, не говоря о том, что в каждом месте он недолго, то есть времени на подготовку покушения нет.
Необходимо было определиться в направлении своей дальнейшей деятельности.
Вскоре показалось здание сельсовета, где сейчас располагался штаб. Часовые, как, впрочем, и все здесь, уже знавшие их в лицо, вежливо поздоровавшись, пропустили в здание.
Ординарец комиссара, сидевший развалившись у входа, на вопрос о его начальнике лениво кивнул на находящуюся в глубине помещения полуоткрытую дверь, откуда доносились тупые звуки ударов и страшные хриплые крики.
– Допрос беляков ведет. Не колются, гады… – фасонисто цыкнул он зубом, сплюнув на затоптанный, давно не мытый пол.
Из-за дверей отчетливо доносился яростный голос комиссара:
– Смотри, смотри, контра, – как сейчас будет подыхать этот щенок!.. А твоя участь будет еще хуже!..
Раздался выстрел, и хриплые стоны превратились в протяжный вой, от которого мурашки побежали по коже. Прогремел еще один выстрел – и вой, казалось – уже достигший своего апогея, усилился и, поднявшись на тон выше, превратился в дикий нечеловеческий визг.
– Милое дело, – с удивительным безразличием продолжал рассуждать ординарец, – одного пытают, другой смотрит. Проверенный метод – почти все раскалываются.
Михаил, шагнув к двери, открыл ее. На полу, в крови, с уродливой от боли гримасой на лице валялся молодой парень – совсем мальчишка в гимназической форме. Комиссар, стоящий над ним с наганом в руке, обернувшись на звук открываемой двери, брызгая слюной, бешено сверкнув безумными зрачками налитых кровью глаз на перекошенном от злобы лошадином лице, заорал:
– Закройте дверь! Скоро закончу!
Михаил, закрывая дверь, успел заметить еще двоих в кожаных куртках, державших рвавшегося в их руках связанного, с разбитым окровавленным лицом офицера. Поворачиваясь, Муравьев увидел побледневшие лица своих друзей – они разглядели эту картину, стоя у него за спиной.
Михаил, молча развернувшись, вышел на крыльцо, где, похлопав по плечу тяжело дышащего Женю и как бы продолжая начатый перед этим разговор, заметил:
– Добрый человек… Ничего не скажешь…
Вскоре раздался еще один выстрел. Дикий вой прервался на, казалось, самой высокой ноте, и наступила неестественная звенящая тишина.
Через пару минут следом за ординарцем, несшим кувшин воды и полотенце, вышел комиссар, чье ставшее снова простецким добродушное лицо никак не вязалось с мокрыми от липкой крови руками и заляпанной окровавленной одеждой.
Старательно смывая с себя кровь, он приказал ординарцу:
– Отведешь офицера в подвал, я им займусь позже. Поставишь часового.
Вытирая порозовевшим от воды полотенцем руки, он, повернувшись к друзьям, оскалил в улыбке крупные прокуренные зубы:
– Революция, товарищи! Тут не до сантиментов: либо мы их – либо они нас. – И, сменив тон, озабоченно продолжил: – Хорошо, что вы пришли. Я уже хотел посылать за вами, – обратился он к Евгению, – фельдшера пусть идут в лазарет и выполняют свои обязанности, а мы с вами – поедем на передовую, выберете место для нового лазарета, ближе к позициям. Завтра назначено наступление, и у вас опять появится много работы.
Уже вечерело, когда уставший, весь в пыли, с обожженным на солнце лицом Евгений ввалился в комнату, где только что, закончив ухаживать за ранеными, отдыхали и обсуждали возникшую ситуацию Михаил с Александром.
Евгений, сверкнув зубами, набрал в деревянный ковш из стоящего на табурете ведра воду, жадно припав к нему, после чего, отдышавшись, уселся напротив, вытирая влажной рукой лицо и оставляя на нем грязные разводы.
– Рассказывай, – вместо приветствия кивнул ему Михаил.
Поняв обстановку, сложившуюся на передовой, Муравьев поделился своими размышлениями по поводу поезда Троцкого.
Каждый высказал свое мнение. Внимательно выслушав всех, Михаил подвел черту:
– Сегодня ночью уходим к своим. Нужно предупредить о готовящемся наступлении… Прихватим с собой офицера… да и твоего «доброго дядю» – комиссара, – не удержавшись, подначил он Женю. – А теперь – отдыхать. Ночь предстоит тяжелая и тревожная…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
