об отравлении. Разумеется, британцы обвиняли в преступлении французов, а французы — британцев. В 1960-х годах образцы волос, которые взяли на память с головы Наполеона вскоре после его смерти, были проанализированы на предмет наличия в них мышьяка. Уровень мышьяка оказался очень высок. Откуда же в волосах взялось это вещество? Согласно одной из версий, дело в обоях, которыми была оклеена спальня Наполеона. В 1980-х годах был найден кусочек таких обоев, и он действительно содержал зелень Шееле, а следовательно, и мышьяк. Было ли его достаточно, чтобы Наполеон отравился? Вряд ли. Вероятнее всего, у Наполеона просто ухудшилось самочувствие, он позвал врачей, а те порекомендовали слабительные и лекарства, которые причинили больше вреда, чем пользы. Однажды Наполеон произнес знаменитую фразу: «Вам, медики, на том свете придется отвечать за большее число загубленных жизней, чем нам, генералам».
Джеймс Марш и выявление мышьяка
Благодаря юридическим играм в кошки-мышки обвиняемый в убийстве мышьяком мог прибегнуть к сильному «штирийскому аргументу». В то же время следователям и без этого зачастую было трудно найти убедительные доказательства отравления. Так было до тех пор, пока на сцену не вышел Джеймс Марш. Аналитическая химия зародилась еще в XVIII веке, но и после этого многие из тех, кто использовал мышьяк, избегали суда, поскольку врачи были склонны связывать смерть с естественными причинами, а не со злым умыслом. Как мы видели, симптомы отравления мышьяком весьма схожи с симптомами пищевого отравления, а доктора редко принимали во внимание криминальные версии. Химики научились доказывать присутствие мышьяка в органах трупа, но результат часто был непредсказуемым, и его не всегда получалось воспроизвести. Не лучший вариант для судебного процесса. В 1832 году Джона Боудла обвинили в убийстве своего восьмидесятилетнего дедушки Джорджа Боудла. По показаниям горничной, работавшей на ферме последнего, Джон сам ей признавался, что желает смерти родственника, так как после этого можно будет прибрать к рукам имение стоимостью двадцать тысяч фунтов стерлингов (два миллиона триста тысяч фунтов по сегодняшним ценам).
Местный фармацевт подтвердил, что Джон действительно приобрел некоторое количество мышьяка незадолго до кончины Джорджа. Молодого химика Джеймса Марша попросили выступить в суде со стороны обвинения и доказать, что в подозрительном кофе, которым Джон угостил деда, а также в нескольких извлеченных при вскрытии органах есть мышьяк. Марш провел стандартный на тот момент тест: пропустил через раствор мышьяка газообразный сероводород и получил осадок — сульфид мышьяка. Это было хорошее доказательство присутствия мышьяка в тканях умершего, однако к началу процесса осадок обесцветился, и защита убедила присяжных не учитывать улику. Суд в ту эпоху очень часто выносил свое решение исходя из личности обвиняемого. Джон был молод, располагал к себе и вообще был куда приятнее умершего деда, который, кстати говоря, сам имел доступ к мышьяку в виде крысиной отравы. Судья принял указанные обстоятельства во внимание, признал подсудимого невиновным и отпустил на все четыре стороны.
Боудл прекрасно знал, что за одно и то же преступление два раза не судят, и, чтобы напоследок посмеяться над экспертами, признался в убийстве деда. Марш был вне себя: это он не сумел представить убедительные доказательства и обличить преступника. Вернувшись в лабораторию, он несколько лет упорно трудился и наконец нашел неопровержимый способ определения мышьяка в теле человека. Свой метод он успешно продемонстрировал в 1836 году. Для начала следовало измельчить ткани жертвы и нагреть их с сильной кислотой, чтобы уничтожить всю органику и перевести мышьяк в раствор. На следующем этапе надо было превратить мышьяк в газообразный арсин, добавляя в кислотный раствор немного цинка. После этого арсин расщепляли путем нагревания, и, если яд действительно присутствовал в образце, мышьяк оседал на фарфоровой или стеклянной пластине в виде серой металлической пленки, а водород улетучивался. Количество мышьяка можно было определить с помощью взвешивания стеклянной пластинки до и после контакта с анализируемой тканью.
Мышьяк как лекарство
Что интересно, древняя история мышьяка в качестве орудия убийства может сравниться только с историей его использования для исцеления. Еще «отец медицины» Гиппократ (460-377 гг. до н. э.) применял для лечения язв на теле реальгар — рубиново-красный минерал, содержащий мышьяк и серу.
В июне 1771 года Томас Вильсон из Лондона запатентовал средство под названием «Безвкусные капли от малярии и лихорадки». Малярия (а также похожие болезни, при которых появляется лихорадка и озноб) была широко распространена во многих частях Англии. Судя по всему, ряд паразитов, в том числе те, которые вызывают малярию, чувствительны к мышьяку в дозах, безопасных для человека при условии непродолжительного лечения. Содержащие мышьяк растворы были также одним из первых средств от другого неприятного существа — возбудителя сифилиса.
Вильсон был не из тех, кто стесняется рекламировать свой товар. Он превозносил свой патентованный рецепт как «целебную композицию, которая на основе значительного опыта признана верным средством от различных видов малярии и перемежающейся лихорадки даже в самых сложных случаях, когда кора [например, ивовая, содержащая салициловую кислоту, основу аспирина] и все остальные лекарства не дают результата». Вильсоновские «Капли от лихорадки» и правда помогали и применялись в больницах по всей Англии.
Врач Томас Фаулер, работавший в Лечебнице графства Стаффорд в английском Мидленде, был настолько впечатлен эффективностью капель, что убедил больничного аптекаря провести анализ и определить их состав. Как оказалось, активным веществом было не что иное, как мышьяк. Доктор Фаулер разработал собственную версию препарата. Проблем с испытанием нового лекарства на пациентах у доктора не было, и в конце концов у него набралось данных на целую книгу — «Медицинские отчеты об эффектах мышьяка при лечении малярий, перемежающихся лихорадок и периодических головных болей». В книге он сообщал, что благодаря его средству из двухсот семидесяти одного случая малярии сто семьдесят один окончился «исцелением». Фаулер тоже был сторонником агрессивного маркетинга и понимал, что ассоциации с мышьяком — всем известным ядом — не самый лучший прием для хороших продаж, поэтому представил свое лекарство публике как «Минеральный раствор».
Исходный препарат содержал триоксид мышьяка, дистиллированную воду и овощной экстракт с добавлением лавандового масла для придания более «медицинского» вида. Препарат быстро стал известен как «Раствор Фаулера» и мгновенно вошел в медицинскую практику для лечения эпилепсии, истерии, меланхолии, водянки, сифилиса, язв, рака и диспепсии (расстройства пищеварения). Конечно, ничто так не способствует популярности продукта, как одобрение знаменитостей. Джеймс Бегби, вице-президент Королевской коллегии врачей в Эдинбурге и врач королевы Виктории во время ее визитов в Шотландию, от всей души расхваливал благотворное влияние раствора Фаулера на здоровье и тем самым почти гарантировал его широкую популярность.
«Минеральный раствор» Фаулера, вероятно, помогал при сифилисе, некоторых видах рака и еще целом ряде
