достаточно сил, чтобы выдвигать требования». Италия — сильная и здоровая нация, теперь в ее истории «начинается фаза экспансии и завоеваний». Сильные и прогрессирующие нации завоевывают не свободные, «ничьи» территории, а территории, которые прежде захватили нации, находящиеся в состоянии упадка.
После того как Джолитти ушел в отставку, а националисты заявили, что «Саландра — наилучшая из всех возможных кандидатур», Рокко в своей брошюре фактически делает либералам вполне определенное предложение политического альянса. Подводятся некоторые итоги, подтверждается неприятие социализма и демократии (опыта социалистического и джолиттианского реформизма). Затем почти прямое обращение к Саландре: «Захотят ли теперешние умеренные либералы дать своей программе настоящее национальное содержание? Будем надеяться на это. Более того, поможем им двигаться к достижению этой цели. Но, когда это произойдет, умеренные либералы не будут более умеренными, они будут национальными либералами, или, иными словами, националистами»{152}.
Не оставалось никаких сомнений в том, что националисты предлагают себя в качестве ведущих идеологов правящего буржуазного класса. В программном документе Рокко была многозначительная фраза насчет того, что националисты будут способствовать тому, чтобы «теперешняя консервативно-либеральная тенденция» эволюционировала в сторону авторитаризма. И более того, эта тенденция «консервативная, следовательно, буржуазная в социальном плане, но пока еще (курсив мой. — Ц. К.) в политическом плане она либеральна». Много конкретных моментов. Например, националисты не возражают против всеобщего избирательного права (впрочем, избирательная реформа была уже проведена), но сами не сделают дальнейших шагов в сторону демократии, ибо это могло бы «привести к чрезмерному индивидуализму, являющемуся естественным следствием демократического принципа». Точно было сформулировано и отношение к католикам: националисты считают интересы государства абсолютными, но уважают свободу совести и поэтому выступают «против антирелигиозных преследований, которые позволяют себе антиклерикалы».
Поскольку националистов критиковали за их милитаризм, было заявлено, что националистический милитаризм не безумие — это лишь предвидение неизбежных грядущих войн. Для того чтобы из этих войн выйти победителями, необходимо крепить национальное единство. Между патриотизмом и национализмом есть разница, так как патриотами объявляют себя решительно все. После риторики вроде: «Национализм выступает против всех идолов на форумах и на площадях. Он выступает против всех расхожих идей, укоренившихся в плоских умах. Он атакует демократию, разрушает антиклерикализм, борется против социализма, подрывает пацифизм, гуманизм, интернационализм, сокрушает масонство, объявляет исчерпанной, ибо она уже изжила себя, программу либерализма»{153} — шло важное место. Национализм революционен и поэтому не годится для скептиков и слабых людей. Напротив, он обращается к молодым, «у которых есть чувство и вера», кто вступает в сознательную жизнь, не будучи отягощенным грузом предвзятых политических мнений. Кроме того, он обращается ко всем людям, принадлежащим или принадлежавшим к любой из партий, ко всем, кто «с болью обнаружил, что все итальянские партии забыли о национальном идеале и заменили его совсем другими идеями, интересами и амбициями». Здесь искусная комбинация риторики с циничным предложением заключить политическую сделку с теми, кто готов на нее пойти — неважно по политическим или личным мотивам. В общем, националистическая доктрина «издания 1914 года» вышла за рамки элементарной логики и неуклюжей патетики Коррадини и предстала в своем «окончательном виде». Фактически она являлась призывом к консервативной и превентивной контрреволюции.
Националисты в 1914 г. располагали несколькими влиятельными органами печати. «Идеа национале», начавшая выходить 1 марта 1911 г., была еженедельником, а с 1 октября 1914 г. стала ежедневной газетой. Ее финансировали представители тяжелой индустрии. В июне 1914 г. Рокко основал журнал «Иль довере национале» («Национальный долг»), где сотрудничал и Коррадини. Позиции рупора правых либералов «Джорнале д’Италия» не всегда, но во многом совпадали с позициями националистов. Кроме того, националисты осуществляли свою пропаганду «капиллярным методом», через местные мелкие газеты. В общенациональном плане каждая из газет не значила ничего, но на своих читателей оказывала влияние.
Мы помним, что на римском съезде националистов в 1912 г. произошел раскол и демократическая группа вышла из ассоциации. На следующем съезде в Милане в мае 1914 г., когда Рокко стал главным действующим лицом, националисты уже выступили в новом качестве. Они уже не довольствовались ролью «маленького авангарда либеральной партии», о чем говорил когда-то Федерцони. В вопросах экономики националисты заняли решительную протекционистскую позицию, и Рокко выдвинул идею «национальной солидарности производителей». Наряду с этим была провозглашена необходимость юридически включить синдикаты в рамки государства. Особый акцент делался на необходимость милитаризации страны. Таким образом, националисты вступили в конкуренцию с Саландрой и с правыми либералами, стремясь дать импульс усилению военного аппарата и увеличению авторитета государства перед лицом демократических и социалистических кругов. Помимо всего прочего, националистическое движение получало все большую поддержку со стороны некоторых групп промышленников, заинтересованных прежде всего в производстве оружия{154}. Миланский конгресс важен с той точки зрения, что «накануне войны теоретико-практические основы итальянского национализма были окончательно определены. Во внутренней политике националисты стояли прежде всего за высший и абсолютный авторитет государства-нации. Следовательно, против либерализма, демократии, масонства, социализма»{155}.
Редкостную проницательность проявил дон Стурцо. Сама идея национализма была в его глазах «антиисторичной и бесчеловечной». Ему была глубоко чужда националистическая концепция «высшей идеи государства». Дон Стурцо писал, что государство, воспеваемое националистами, — это «милитаристское государство, государство, опирающееся на класс промышленников и финансистов, протекционистское государство, управляемое олигархией либо абсолютной или почти абсолютной монархией, — следовательно, это антилиберальное, антидемократическое государство»{156}. В те годы националисты пустили в ход термин morale dei produttori. Если перевести точно, это значит «мораль производителей». Смысл в том, что протекционистская политика, выгодная прежде всего тяжелой индустрии, получала уже не смутную, а четкую политическую программу империалистической экспансии. Дон Стурцо понимал, что национализм — это идеология промышленных и финансовых кругов, которые, конечно, опираются и на мелкую буржуазию как на маневренную массу. Анализируя проникновение националистических идей в культуру, историк-либерал Сальваторелли пришел к убеждению, что национализм является идеологией мелкой буржуазии, мелкобуржуазной интеллигенции, той прослойки общества, отличительной чертой которой Сальваторелли считал alfabetismo degli analfabetij что буквально означает «грамотность безграмотных». Правда, Сальваторелли заметил также, что национализм видел в войне возможность «совершить реакционную и плутократическую революцию», но лишь вскользь коснулся этой темы. Вывод, видимо, сводится к тому, что в анализе таких феноменов, как национализм, надо учитывать все факторы: и классовые интересы, и моральные и психологические моменты, значение которых слишком часто недостаточно оценивается.
Профессор Пьеро Пьери, авторитетный специалист по военной истории, в книге «Италия в первой мировой войне» дал интересный анализ расстановки сил по вопросу об участии Италии в войне в правительстве, парламенте и обществе летом 1914 г. В частности, он писал о том, что националисты, у которых была своеобразная идеология
