испуганно поинтересовался Григорий. — Зачем им это?
— А затем, что я из них буду новых графов делать. А неграмотные графы мне ни к чему. Так понятно?
* * *
Загородная усадьба боярина Звонимира никакой усадьбой не была. За крепким тыном жил десяток мужей, которые были настолько не похожи друг на друга, что Добрята поначалу только диву давался. Те мужи жили семьями, да только не община это оказалась, и все они друг другу родней не были. Люди эти почти все из разных мест сюда пришли. Дядька Зван, что боярином Звонимиром оказался, был у этих людей старшим. И вечером у него с Добрятой состоялся непростой разговор.
— Ну что, воин, — серьезно посмотрел на мальчишку Зван, — готов князю послужить?
— Готов, — не рассуждая, кивнул Добрята. — Я за князя в огонь и в воду готов!
— А так, что о твоей доблести знать никто не будет? Так, что многие тебя и вовсе слабаком и трусом посчитают?
— Да… Как же! — на глаза мальчишки навернулись слезы. — Я же лучник из всей сотни лучший. За что меня так?
— За то, что служба такая, — серьезно пояснил Зван. — Ты про Тайный Приказ слышал?
— Это где боярин Горан голова? — сглотнул слюну Добрята, а по спине побежали непрошенные мурашки. Боярина Горана в этих землях боялись до икоты.
— Он самый, — кивнул Зван. — Я его правая рука, и эти люди тоже в Тайном Приказе служат.
— Это вы злодеев находите и пытаете? — поморщился Добрята.
— Нет, — покачал головой Зван. — Мы больше всякие нужные сведения узнаем. Ну, и воюем по-тихому. Так, чтобы никто не знал.
— Как это? — раскрыл рот Добрята.
— Ну, вот представь, идет вражеское войско на нас. Это хорошо?
— Да что же тут хорошего? — удивился мальчишка. — У меня отца германцы убили.
— А теперь представь, что если кто-то заранее про то войско узнал, и из лука вождя убил. А то войско подумало, что боги от них отвернулись, и домой пошло.
— Не будет так, не вернется оно домой, — помотал головой Добрята, но мысль понял и стал ее обдумывать. И впрямь, вражеское войско при гибели вождя вразброд пойдет.
— А еще князь каждого из моих мужей поименно знает и награждает из своих рук, — добил мальчишку Зван. — Тут не только у меня серебряная гривна есть.
— Согласный я, — кивнул Добрята. — Какого вождя надо из лука приложить? Я хоть сейчас готов!
— Не все сразу, отрок, не все сразу, — покачал головой Зван. И он добавил фразу, от которой лицо Добряты вытянулось. — Для начала ты научишься убедительно плакать.
Глава 40
Недалеко от баварской границы. Земли дулебов. Жуп Младана.
Зима! Время, когда реки превращаются в сухопутные дороги. Время, когда князь со свитой едет в полюдье. Время, когда он вершит суд и должен являть подданным мудрость и беспристрастность. Поезд из десятка телег и двух десятков всадников шел по льду реки Вотавы, что текла в дулебских землях. До нашего времени дошло название Отава, и этого было достаточно, чтобы пробудить в голове Самослава кое-какие воспоминания. Он ехал в земли жупана Младана. Ведь именно там было то, что он искал все это время. Главное сокровище, без которого молодому княжеству было не выжить.
Николай Семенович, который в прошлой жизни любил горные лыжи, отдыхал как-то на курорте Шпичак, что уютно расположился в Шумавских горах, недалеко от границы с Баварией. Курорт, как курорт. Ничего в нем особенного не было. За исключением одного. Город, в котором он располагался, носил название Железна Руда. Почему? Догадаться несложно. Именно поиск железа в Шумавских горах и стал главной задачей, которую получил пограничный жупан. И совсем недавно он подал весть, что камень, похожий по описанию на тот самый, что искал князь, найден.
Кузнец Лотар, которого Самослав взял с собой, крутил в руках куски породы черного, серого и темно-ржавого оттенка. Он вертел их и так, и этак, только что не лизнул. Некоторые пренебрежительно отбросил в сторону, другие рассматривал долго, ковыряя ножом и пристально щурясь. Как будто своим глазам не верил. Сидящие в покоях жупана Младана князь и бояре смотрели на него с таким напряжением, что парень даже вспотел. Наконец, он выдал:
— Добрая руда, ваше сиятельство! И место тут доброе. Лес можно на уголь пережигать, руду тут же дробить и печи плавильные ладить. Место удобное, ложбина в горах.
— Крепость будем ставить, — решительно сказал князь. — Младан, выводи в эти земли новое городище. Лучше из своего рода, тех, кому доверяешь. Три года — без подати, соль — вполцены. Задача простая — к зиме у нас свое железо должно быть. Лотар, ты возьмешься тут выплавку железных криц наладить?
— Возьмусь, государь, — ответил кузнец, и сидящие в покоях поежились. «Господарь» по-словенски означало «хозяин», точно так же, как «dominus» на латыни. Так подданные к римским императорам обращались, да рабы к своим хозяевам.
— Значит, решено! — сказал князь. — Младан, мастер Лотар сюда с семьей переедет. Он тут ни в чем отказа знать не должен. Если до первого снега вы мне первую железную крицу не предъявите, тут совсем другой жупан сидеть будет. Я сейчас понятно выразился?
— Понятно… государь, — тихо ответил Младан, вытирая капли пота на лбу. — Будет тебе железо. Все исполним в срок.
— А как же те ножи, что я должен до лета сделать? — робко спросил кузнец. — Я и так уехал на две недели. Там подмастерья без меня работают.
— А ножи мне вынь да положь, — успокоил его князь. — Восемьсот штук германских лангсаксов, как договаривались. Учи людей, Лотар! Учи людей!
Через две недели. Новгород.
Григорий с гордым видом расстелил на столе лист папируса. Тонзура на его голове уже заросла, и он был подстрижен, как и подобает римлянину. То есть, его волосы были обрезаны челкой над лбом. Прическа много значила в том обществе. Коротко стригли рабов, иногда сознательно уродуя их этим. Даже франк или сакс из самой захудалой деревни имел волосы до плеч. А уж авары и вовсе считали косы главной красотой воина, отращивая их всю жизнь. Почтенные наставники Леонтий и Ницетий взгромоздились на лавки, и на их лицах тоже была написана гордость. Им было, чем похвалиться. Самослав с любопытством взял лист в руки, и погрузился в его изучение. Легкая морщина между бровей, что залегла вначале, разгладилась, и он откинулся в своем кресле, накрытом медвежьей шкурой.
— Годится, — сказал князь. — Значит, взяли латинские буквы, и добавили новые для отсутствующих звуков.
— Да, ваша светлость, — склонили головы риторы. — Мы посчитали, что
