и в комнату просочился Алеша. Его-то я, как раз, ждал очень сильно.
Только Младшенький уселся на табуретку, при этом не глядя в мою сторону, я сразу спросил то, что не давало мне покоя от самого Дворца спорта.
— Это был Леха? Леха Симонов?
Алеша вздрогнул и резко поднял голову. Глаза у него стали круглые, будто сова сильно удивилась. Казалось, он сейчас заухает.
— Откуда ты знаешь? — Спросил пацан.
Я удовлетворенно кивнул. На то и был расчет. Неожиданный вопрос, звучащий утверждением, по-любому вызовет определенную реакцию.
— Не знал. Теперь знаю. На понт тебя взял, прости.
— Славик… — Мать сразу же оказалась рядом и отвесила мне легкий подзатыльник. — Что за выражения! Хватит нам одного с «понтами» и «феней». Ты что, на улице рос? Нормальный же…
Она не договорив, замолчала. Дошло, наконец.
— Ох…— Половник снова полетел на пол. Мать прижала ладонь ко рту.
Она, в отличие от отца, жизнью Славика интересовалась всегда. Даже при том, что он давным-давно стал самостоятельным. Кто такой Леха Симонов матери было известно. В том числе, известно и то, насколько Славка ценил своих друзей.
— Ты меня обманул…— Алёша тут же насупился и попытался вскочить из-за стола.
Но не успел. Батя в одно мгновение поднялся с места, сделал шаг к младшему сыну и положил ему руку на плечо, прижимая к стулу.
— Погоди-ка, сынок. — Говорил отец спокойным голосом. Даже, как-то подозрительно ласково. — Я чет не врубаюсь. Симонов…Это один из твоих товарищей, да, Славик?
Батя обращался ко мне, но при этом гипнотизировал Алешину макушку, который сидел теперь, вжав голову в плечи.
— Он. Да. Леха Симонов, мой товарищ и друг. — Я тоже смотрел на младшего брата.
Пацан совсем расстроился и, судя по всему, собирался заплакать. Мандец. Каким же нюней я был. Мякушка, а не мужик. Пусть еще мал, ок. Но блин, характер в семье у всех, не дай бог. Что отец, что мать. Это она на первый взгляд вся из себя простая, добрая женщина. На самом деле, с батей такая хрен бы прожила почти двадцать лет.
— Рассказывай, как все было. — Велел отец. И тон у него весьма красноречиво намекал, что в этот раз отмолчаться или сбежать не получится.
— Не могу… — Алеша ответил так тихо, что, если бы я в этот момент не смотрел прямо на него, может, и не расслышал бы даже.
— Что?! Бормочешь под нос. — Батя убрал руку с Алешиного плеча, схватил табуретку, подвинул ее совсем близко, и сел, расставив ноги. — Давай, сынок. Обратного пути нет. Ты со своим «не могу» вон нам какое развлечение устроил. Но мы не виним! Слышишь? Просто сейчас надо сказать все, как есть.
Отец обернулся через плечо к матери.
— Нук, Валя, достань водочки.
— Еще чего. — Она демонстративно фыркнула, но больше для порядка. На самом деле, не меньше остальных, нервничала и пыталась заглянуть Алеше в глаза.
— Да шучу…Обстановку, так сказать, разрядить. А то глянь на сына нашего. Младший который. Сейчас спина переломится, как он гнется лицом к столу. Стыдно, Алексей. Стыдно. Понимаю. Но ты уже достаточно взрослый, чтоб за поступки отвечать.
— Это здесь не при чем! — Алеша редко выпрямился и зыркнул глазами сначала на меня, потом на отца. — Она сказала, мамка, вон, без работы останется. И еще, что на крайний случай, могут, что и посерьёзней найти.
— Да кто «она», сынок? — Тут уже и мать не выдержала.
Только я сидел молча, в ожидании, когда брат заговорит. Я точно понимал, что заговорит. Видел это по Алёше. Знаю его лучше, чем кто-либо в этом плане. Губы начали дрожать. Признак сильного волнения. А когда он волнуется, то может быть два состояния. Либо замыкается и слова из него не вытянешь. Так прошли последние месяцы. Либо наоборот, прорвет, наконец.
— Тетка эта. Старая. Аглая какая-то… — Алеша всхлипнул и вытер нос ладонью.
— Никитична. — Добавил я. — Аглая Никитична. Ты ее видел? Рассказывай. Что уж теперь. Великий хранитель тайны.
Как я и предполагал Алешины высоченные стены, которыми он отгораживался все это время, рухнули. Пацан начал тараторить, не останавливаясь.
— Я не хотел ничего плохого. Хотел только, чтоб Славка не уезжал. И все. А потом…Со школы пришел в тот день. Вы все разошлись. Дома никого. Смотрю, появилась во двор тетка, а с ней Леха этот. Через калитку. Калитка же открыта. Они хотели со взрослыми поговорить. Тетка так сказала. А взрослых никого. Ну и все. Хотели уже уходить. А потом она вдруг говорит, чего ты такой расстроенный. А я расстроенный. Правда. Ну, сказал, что Славка уезжает. Она сразу и спросила, а ты, говорит, не хотел бы, чтоб он уехал? Я сказал, что не хотел. Но я правда не хотел.
Алёша посмотрел на меня и снова вытер нос.
— Почему не хотел-то, сынок? — Мать опустилась на свободный стул и теперь мы сидели кружком вокруг стола.
— Потому что у меня нет никого. — Алеша снова насупился.
— Как никого? А мы? Ты чего? — мать вроде потянулась к младшему брату. Наверное, хотела его по голове погладить. Но отец махнул в ее сторону рукой.
— Валентина! Потом свои нюни развозить будете. Погоди, пусть до конца расскажет.
В общем, когда Алёша закончил, картина выглядела следующим образом. Реально, к нам приезжали Симонов и Аглая Никитична. Зачем? Пока не понимаю. Ни матери, ни отца дома не было. Судя по воспоминания брата, произошло это за несколько дней до того, как случилось явление участкового и вся ситуация вокруг наркоты. Пацан по глупости, наивности поделился, как хреново ему живётся. Что Славка единственный близкий человек. И то, совсем недавно вдруг изменились их отношения. А теперь он уезжает. Совсем беда. Аглая Никитична пацана выслушала, посочувствовала, пообещала помочь. Такой хороший мальчик не должен расстраиваться. На «хорошего мальчика» этот дурачок повелся больше всего. Аглая его, судя по рассказу, минут двадцать нахваливала. Какой он молодец. А для Алеши мед в уши — самое милое дело. Это я и сам помню. Дома никогда никто не хвалил, особенно на фоне Славика. Вот у Славика, да. У него были успехи и достижения. Младшего особо никто не замечал. Он бедолага всю жопу порвал, чтоб учиться лучше всех, чтоб самым умным считали, а толку ноль.
В
