было (в грязное и поношенное нельзя). Кума надевает рубашку, а кум вешает прямо на вороток крестик. И крестины вси. Домой ребенка несут кум с кумой, не родители» – из воспоминаний крестьянки Марии Матвиенко (1929 г.р.), Белгородская область.
После крещения устраивали застолье, на котором присутствовали повивальная бабка, родители новорожденного, его крестные родители и близкие родственники. Обычно на стол подавались яичница, холодец, блины, пироги, водка. Главное же угощение – это бабина каша, которая подавалась в конце обеда в большом горшке, покрытом полотенцем. Способность каши при варке увеличиваться в объеме народ связывал с благополучием, здоровьем и быстрым ростом младенца. А еще повитуха угощала пересоленной кашей молодого отца, чтобы тот «знал, как солоно рожать деток!»
«Тут бабка подает отцу крещеного младенца ложку каши наполовину с солью и говорит: “Как тебе солоно брать, так жонке твоей солоно было рожать!” Ну, делать нечего, мужик-то ест, морщится, ругается, а ест. За отцом бабка угощает и кумов: “Кушайте, кумочки, не раз, с крестничком поздравляю вас! Как вы видели его под Христом, так бы видеть вам его и под венцом!” После кумов бабка и всех гостей за столом угощает кашей. Когда остается последняя ложка, бабка бросает ее кверху под потолок и говорит:“Дай-то Бог повелось, чтобы деткам нашим весело жилось! Тако же они высоко скакали и горюшка-злосчастья не знали!”» – из воспоминаний Смирновой Ксении Александровны (1898 г.р.), деревня Теплихово, Смоленская губерния [10].
Старуха качает зыбку
Свои обряды существовали, например, в Пензенской губернии – там крестная мать, возвратившись из храма домой, опускала младенца на шубу перед иконами, затем его брала на руки повитуха и передавала кровной матери, после все принимались за трапезу.
В деревнях близ Новгорода было принято приглашать на крестины всех крестьянских ребятишек шести-восьми лет, их потчевали кашей и пирогами, а еще просили, чтобы они не обижали своего будущего товарища. В Тверской губернии во время застолья гостям полагалось много говорить, чтобы «младенец был красноречив».
Во Владимирской губернии крестная мать с детской пеленкой в руках выходила из дома и что есть мочи бежала на речку стирать ее – считалось, чем быстрее она бежит, тем проворнее и сильнее будет новорожденный.
Еще на крестинах крестьяне подкидывали кверху ложки с кашей, горшок с кашей ставили на верхнюю полку, а иногда и отца ребенка заставляли высоко подпрыгивать. Такое движение вверх ассоциировалось с ростом и развитием.
Честным пирком да за свадебку
Шло время, детки подрастали, становились красавицами-девицами и удалыми парнями, начинали посещать молодежные посиделки и гулянья. Приходила пора задуматься о женитьбе и замужестве.
Все свадьбы планировались задолго до торжества: сначала необходимо было справить девушке хорошее приданое. Готовить его начинали, когда будущая невеста была еще маленькой девочкой. В сборе приданого участвовала вся многочисленная родня. Эта традиция носила название «нагнетать сундуки», то есть утяжелять их, пополнять богатствами. В сундуках было все: и перины, и посуда, и одежда, и белье, и различная кухонная утварь, полотенца и одеяла, деньги, украшения, одежда, собственноручно сшитые вещи и другие предметы домашнего обихода. Одних только рушников (полотенец) требовалось около сорока, соткать и вышить их должна была сама невеста. Ими она одаривала всю родню жениха, а на помолвке вручала самый красивый и большой рушник своему суженому в знак согласия на замужество.
В старину брак между мужчиной и женщиной считался не только личным делом. Рождение новых семей так или иначе влияло на все деревенское сообщество: увеличивались земельные наделы, подати и тягловые повинности.
После венчания молодая невеста прощалась с отчим домом и уходила в дом жениха, между двумя семьями возникали новые родственные и имущественные связи, с новым человеком в доме появлялась и лишняя пара рабочих рук.
Невест и женихов для детей часто выбирали родители с помощью профессиональных свах, но решающее слово всегда было за отцами семейств. Согласие на брак у молодых спрашивали не всегда, но и браки по взаимной воле тоже были.
По народному календарю после Крещения начинались свадебные недели, длились они до Великого поста и заканчивались с Масленицей. Этот период еще назывался зимним мясоедом – любимое время для свадеб. Впрочем, справлялись они и осенью, до Покровского и Филиппова постов, и летом, перед Троицей.
Участвовала в свадьбе вся деревня, а иногда и две, если жених и невеста жили в разных селениях. Свадьбы русского народа включали в себя множество символических, магических и обережных элементов. Их не просто справляли, их играли, эпизод за эпизодом. К составляющим свадебного процесса можно отнести сватовство, смотрины, рукобитие, девичник, венчание, свадебный пир и др. Каждый этап сопровождался особыми действами, ритуалами и поверьями. Эти традиции соблюдались веками, все это было необходимо, чтобы удачно осуществить «переход» парня и девушки в новый социальный статус: сначала в статус жениха и невесты, а затем в статус женатого мужчины и замужней женщины.
Молодые люди прощались со своими ровесниками, с молодежными гуляньями и девичьими посиделками, на которые они когда-то ходили, прощались с вольной холостой жизнью. Девушка прощалась с отчим домом, с подругами, она переходила из семьи отца в семью мужа, где ей предстояло стать «своей».
По поверьям русского народа, происходила как бы символическая «смерть» парня и девушки, а затем их «рождение» в новом социальном статусе. Свадебный ритуал как раз и должен был оградить жениха, невесту и всех других участников процесса от дурных воздействий, а еще наделить молодых здоровьем, богатством, плодовитостью.
Свадьбе предшествовал длительный и сложный процесс. Сперва собирался семейный совет, где окончательное решение принимал отец-большак. Затем в дом невесты засылали так называемых пустосватов из семьи жениха, чтобы узнать, как относятся к предполагаемому браку. Если родители девушки давали свое согласие, проводили сватовство.
Приведу воспоминания Николая Шипова, рожденного в 1802 году в слободе Выездной Нижегородской губернии в семье крепостных, но зажиточных крестьян. В возрасте восемнадцати лет по велению отца он женился на дочери крестьянина Ланина, свадьба проходила по народному обычаю.
«У нас в слободе было три невесты, дочери зажиточных крестьян. По заведенному обычаю отец мой созвал на семейный совет близких родственников; призвали меня и спросили: “Которую невесту сватать?” Отвечал, что как ни одной из них не знаю, то и сказать ничего не могу. Решили сватать дочь довольно богатого крестьянина Ланина, 2 ноября, поутру, дядя мой, купец Феоктистов, отправлен был в дом Ланина для переговоров. Выслушав предложение Феоктистова, Ланин сказал, что он теперь не может дать никакого положительного ответа, потому что предварительно должен сходить в церковь и отслужить молебен, потом созвать всех
