словно его мысли смогли прочесть присутствующие. — Спасибо.
Он встал из-за стола и, мысленно уже уволившись из Следственного комитета и устроившись охранником в маленький продуктовый магазин, тот самый, что располагался рядом с его домом, и в котором он каждый день покупал продукты и пиво, быстрым шагом вышел из дома.
22. Июль 2023 г.
Борис вернулся домой вечером, в десятом часу. День показался ему невероятно долгим и тяжелым. Один судебный процесс растянулся на несколько часов, но, к счастью, снова, по его ходатайству, был отложен на неделю. Мало того что Борис переживал за судьбу своего клиента, которого могли осудить за изнасилование падчерицы, хотя он этого не делал и у него было алиби, на которое следователь словно вообще не обращал внимания, несмотря на целых трех свидетелей, так теперь еще этот неожиданный визит Кузнецова!
Женя позвонила ему сразу после того, как следователь уехал. И рассказала ему только самую суть, мол, приехал, поговорили «ни о чем», наверняка солгал, что с Льдова снято обвинение, чтобы ему передали, и уехал несолоно хлебавши.
Но на самом деле все в доме перенервничали и, возможно, теперь злились на Бориса за то, что он подверг их такому испытанию. Может, успели уже поссориться и с Матвеем, а тот, вспылив, вообще покинул их дом… Но, с другой стороны, если бы такое случилось, то Женя обязательно позвонила бы ему. Но не позвонила же. Так может, там, дома, все спокойно?
Но это одна история. Борис же спрятал «в рукаве» еще одну историю, которой хотел поделиться с женой. Он знал, что она расстроится, но и держать это в себе тоже уже не мог, его просто распирало от желания поговорить об этом, посоветоваться. И в какой-то момент он испугался, что уже завтра все в их доме переменится и близкие ему люди станут глубоко несчастными. И как же все это не вовремя!
Стало совсем уже темно, когда его машина въехала на территорию дома и медленно, шурша гравием, проехала по освещенной фонарями дорожке к навесу, за которым располагался гараж.
В окнах кухни горел свет, кто-то, возможно, там пил чай, разговаривал, смеялся. И тот, кто смеялся, завтра, возможно, уже будет плакать… А что он, Борис, может сделать? Разве он в силах уже что-то изменить? А тут еще и Льдов со своей бедой…
«Не слишком ли много всего навалилось на меня?» — подумал Борис.
И ведь все, абсолютно все в доме, в семье всегда надеются только на него и считают его ответственным за все, что с ними же и происходит. И вопросы будут задавать ему, только ему, как будто бы он в силах все исправить.
Сейчас, когда он так вымотан и голоден, ему необходимо поговорить в первую очередь с Женей, потом с братом и обязательно с Льдовым. Или в какой-то другой последовательности.
На кухне вчетвером играли в карты — Женя, Наташа, Петр и Матвей. На столе были расставлены чашки с чаем, вазочки с вареньем. Такая мирная семейная идиллия. Все казались умиротворенными, спокойными и даже веселыми. Даже «убийца» Льдов!
— Боря! — воскликнула Женя, увидев мужа в дверях. — Ну наконец-то!!!
Она бросилась, обняла его, он поцеловал ее в теплую макушку.
— Ну как вы тут? — спросил он, здороваясь по очереди с мужчинами. — Вижу, все в порядке? Чужих нет.
— Нет! Слава богу, уехал! — воскликнула Наташа.
— Боря, иди мой руки, сейчас буду тебя кормить. Мы-то уже поужинали, — и Женя засуетилась, принялась накрывать на стол.
Пока она подогревала еду, расставляла приборы, Льдов — возбужденный, но радостный, рассказывал, как ему пришлось, узнав о приезде следователя, прятаться в зимнем саду, за пальмой, на случай если Кузнецов пожелает осмотреть дом в поисках «опасного преступника».
— Главное, что вы успели спрятаться, — сказал Борис. — Но как он прошел?
— Мы забыли запереть ворота, — призналась Женя. — Может, когда Галина Петровна уезжала, сейчас и не вспомню… Но виновата только я.
— Тебе может показаться это удивительным, Борис, — начал Петр, — но Кузнецов приезжал как бы для того, чтобы мы передали ему…
— Что? Вы? Передали? — Борис от удивления чуть не подавился отбивной. — Как это он мог попросить вас передать что-то Льдову? Он что, знает, что вы с ним как-то связаны? Или я что-то не так понял?
— Да все ты так понял, брат. Это он блефовал, конечно. И наврал нам здесь с три короба, типа, с Матвея снято обвинение, что теперь есть вполне конкретный подозреваемый, тот самый мужчина в маске, который манипулировал Алевтиной Гороховой, домработницей. И что если мы сможем как-то связаться с ним, что подразумевает, что мы все-таки прячем его, то надо бы передать ему эту важную информацию.
— Да, конечно, лжет! — вскричал разрумянившийся, с нездоровым блеском в глазах Матвей. — Как будто бы я мог в это поверить! Вот когда поймают убийцу, осудят и посадят, вот тогда и можно будет выйти из тени. А вы как считаете?
— Если бы с него было снято обвинение, Кузнецов в любом случае позвонил бы мне. К тому же он сейчас плотно работает с Валерой, он бы и ему сообщил непременно эту важную новость, зная, что Ребров тотчас передаст это мне. Какой-то странный этот Кузнецов, честное слово! Взял и приехал сюда, нагрянул без предупреждения, мне не позвонил… А вы, если бы ворота были заперты, могли бы и вовсе ему не открывать или же позвонили бы сразу мне.
— Так я звонила! Но ты, вероятно, был в суде и отключил телефон. Обычное дело!
— Ну да. Хотя, что я мог сделать, находясь в Москве? Разве что позвонить этому Ивану и поговорить с ним. Знаете, может, это даже хорошо, что я не позвонил ему. Вряд ли бы мне удалось быть с ним вежливым, наверняка наорал бы на него. Мой дом — моя крепость, понимаете, да? А вы, мои дорогие, постарайтесь впредь быть внимательнее и никогда, слышите, никогда не оставляйте ворота открытыми. Я понимаю, конечно, что, несмотря на высокий забор, тот, кто захочет сюда проникнуть, заберется, это факт. Но у нас повсюду камеры, мы можем наблюдать за нашей территорией круглые сутки…
— Борис, давно хотел предложить тебе нанять охрану. Все-таки наш
