Анна Данилова
Смертельные объятия
1. Июль 2023 г.
— И где же твои сырники?
— Они расплылись на сковородке. Вроде делала все по рецепту…
Женя злилась. И зачем она только пообещала Борису на завтрак сырники? Только опозорилась. И как так? С Наташей у нее все получалось, и сырники были толстенькие, плотные и держали свою форму, когда жарились.
И что сегодня не так? Какой секрет Наташа ей не раскрыла? Она же ясно сказала, что творог не следует забивать мукой, иначе все будет невкусно. Или, может, творог слишком влажный, а нужен сухой? Не слишком ли все это сложно? Откуда ей знать, как поведет себя творог?
— Так где же эти твои расплывшиеся сырники? — улыбнулся Борис.
Он был в хорошем настроении, веселый, румяный после пробежки в лесу. И теперь сидел за столом в домашнем халате, подаренном ему братом, и был удивительным образом похож на него. И совсем не походил на прежнего Бориса, презиравшего халаты и вечно подтрунивавшего над Петром, у которого собралась уже целая коллекция прекрасных «обломовских» халатов.
— Я их выбросила, — спокойно ответила Женя. — Чтобы не позориться.
— А я бы с удовольствием съел любые сырники, приготовленные твоими руками, — и Борис вдруг взял ее руку в свою и поднес к губам. Поцеловал.
— Я научусь. Я все равно научусь готовить. Но не так скоро… Там много разных премудростей, конечно, но…
— Да успокойся ты уже, Женечка. Я с удовольствием позавтракаю бутербродами.
— Хорошо, что у нас есть кофемашина, иначе и кофе испортила бы, — помрачнела Женя. — А где Петр с Наташей? Решили проспать завтрак? Кажется, они собирались куда-то там ехать, чтобы посмотреть очередной дом.
— Женя!
— Понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, но что поделать, если они решили обзавестись собственным домом? Это их выбор.
Женя знала, как Борис привязан к брату, как привык, что он всегда рядом, а теперь вдруг Петр со своей невестой решили, что им пора уже жить отдельно, в своем доме, своей семьей. И хотя Женя была Петру снохой, а не сестрой, но успела полюбить его, такого милого и доброго, с самого первого дня защищавшего ее, тогда еще домработницу, доставшуюся братьям «по наследству» от прежних хозяев, от нападок в ту пору агрессивного и грубого Бориса.
И теперь также страдала при мысли, что Борис с Наташей переедут. Наташа, которую и она сначала восприняла в штыки и долгое время не знала, как к ней относиться, и видела в ней чужого человека, оказалась хорошей, классной девчонкой. Не зазнайкой, не лентяйкой, не самозванкой, а той самой загадочной дамой сердца, которую Петр, однажды обретя, потерял и долго искал.
Сейчас же достаточно было увидеть сияние в его глазах, когда он смотрел на нее, чтобы понять, как же он любит ее. А она? Она тоже светилась счастьем ровно с того дня, как только нашла его и пришла в их дом.
Они вели себя как молодожены, постоянно либо держались за руки, либо обнимались, а когда их никто не видел, как им казалось, и целовались. Между ними была самая настоящая страсть!
Они редко выезжали из дома, разве что в Москву в ресторан или к друзьям Петра, и в основном проводили время вместе в комнате Петра, а по вечерам любили прогуливаться по окрестностям.
Наташа тоже училась готовить, но относилась к этому со всей серьезностью и занималась этим почти каждый день. Заказывала продукты и осваивала новые рецепты. Помогала ей в этом домработница Галина Петровна.
Сегодня она была выходная, и Женя, проснувшись рано, решила всех удивить — накормить вкусными сырниками. И что в результате? Получились какие-то влажные подгоревшие лепешки с вылезшим из-под корки жидким расслоившимся творогом…
— Может, позвать его? — предложил Борис, поглядывая на дверь. — Мало ли что могло произойти.
— Да пусть себе уже поспят. Наверняка допоздна смотрели какой-нибудь сериал или просматривали объявления о продаже дома.
Раздались шаги, и в кухню вошел Петр. Но не в халате, а в пижаме! Пижама была белая, отороченная синим кантом, и висела на нем мешком, отчего Петр, высокий, худой, растрепанный, с растерянным лицом, был похож на грустного клоуна.
— Ну наконец-то! — воскликнул Борис. — Давайте уже, садитесь за стол!
— Ее нет, — сказал Петр, уставившись на брата, словно тот знал гораздо больше его. — Понял, да? Она ушла от меня.
Он сказал это таким тоном, словно только они, два брата, знали, о чем идет речь, о той тайне исчезновения Наташи, которая лишила Петра покоя на долгое время. Словно он забыл, что и Женя в курсе его страданий и радостей.
— В смысле? Ты чего? Когда ушла? Что она тебе сказала?
— Да ничего не сказала. Мы почти до утра просматривали дома, потом уснули, так ничего и не выбрав, мы же хотим, чтобы неподалеку отсюда. Утром я проснулся, а ее нет!
— Ну и что?! — воскликнула, не выдержав, Женя, желая поддержать Петра. — Да мало ли куда она могла пойти? Может, решила прогуляться. Или пробежаться? Борис…
— Я ее на дороге не видел, — пробормотал, чуть ли не извиняясь, Борис. — Но, может, она по другой дороге побежала.
Теперь его лицо приобрело виноватое выражение.
— Послушайте, что вы такое говорите? И когда это моя Наташа бегала по утрам? Да она терпеть не может спорт и все, что с ним связано! Она, как и я, большая любительница тепла и комфорта, и для нее все эти пробежки — настоящая каторга! Да! Кроме того, она соня, очень любит поспать. А если учесть, что мы легли под утро, то, спрашивается, что заставило ее подняться с рассветом и уйти, вернее, уехать?
— Так она уехала?
— Ну да, на своей машине.
— Надеюсь, чемоданы на месте? — осторожно спросила Женя.
— На месте… Но что для нее чемоданы какие-то, вещи? Она может купить себе кучу вещей и чемоданов. Она могла ничего не взять, чтобы я не сразу понял, что она ушла.
— Но зачем ей куда-то уходить? Вы что, с ней поссорились? — Борис отчего-то разозлился, Женя только не поняла, на кого, на
