мне, усмехнулся и ушёл, сразу свернув в боковой коридор.
- Он вас узнал? – напрямик спросил герцог.
- Нет, - покачала я головой.
Теперь так получалось, что я уютно стояла за колонной с герцогом и так же мило беседовала.
- Тогда что он от вас хотел? – он нахмурился ещё сильнее.
- Предложил свои услуги возле Северной лестницы, - ответила я, безмятежно.
- Какие услуги?
- Как будто вы не знаете, какие услуги оказывают благородные господа наивным девицам рангом ниже горничной.
Герцог так стиснул зубы, что я предусмотрительно схватила его за рукав, чтобы не побежал за виконтом.
- Не злитесь, - сказала я спокойно, хотя спокойствие в этой ситуации давалось мне с огромным трудом. – Ничего страшного не произошло. Господин виконт всего лишь решил приударить за смазливой девицей. За это не казнят.
- Не казнят, - в тон мне ответил де Морвиль. – Но объясниться необходимо.
- Это будет странно, милорд, - сказала я, по-прежнему держа его за рукав. – Но если вы при случае скажете господину Дрюммору, что вам не нравится, когда за вашей служанкой волочатся, думаю, этого будет более чем достаточно.
- У вас всё хорошо? Я слышал про какое-то состязание, - сказал он, хмуро поглядывая в ту сторону, куда ушёл виконт.
- Всё хорошо, милорд, - заверила я его. – Просто королевские забавы. Не волнуйтесь, выполняйте свои обязанности, а я справлюсь со своими. И давайте уже выйдем из-за колонны, а то нас неправильно поймут.
Он сразу же сделал шаг назад, а я – шаг вперёд, и теперь мы оба стояли на виду. Впрочем, никто на нас внимания не обращал…
- Вас никто не обижает? – спросил вдруг герцог, повысив голос, так что на нас оглянулись.
Все.
Оглянулись все.
А главный повар, стоявший неподалёку, так и вовсе подпрыгнул, как ужаленный.
- Нет, милорд, - ответила я в абсолютной тишине. – Я всем довольна, благодарю за заботу.
Я постаралась выразить взглядом, что это было крайне неосмотрительно со стороны герцога, но тут дверь в королевские покои распахнулась.
Леди Свитборо первая порхнула в комнату и через пару секунд появилась снова.
- Прошу всех войти, - чинно произнесла она. – Мастер Максимилиан, госпожа Браунс, их величества вас ждут.
- Всё хорошо, - шепнула я герцогу, поправляя фартук и чепец. – Идите уже. Королевских маршалов не приглашали, только поваров.
Когда мы зашли в комнату, королева Алария уже не плакала. Она сидела в кресле, всё такая же бледная, но слёзы уже не лились, хотя веки были припухшими.
- Сейчас её величество огласит своё решение, - сказала королева Гизелла, стоявшая за креслом. – Говорите, дорогая Алария.
- Оба блюда были великолепными, - заговорила та и медленно подняла на нас глаза. – Благодарю вас, мастер Максимилиан, благодарю вас, девица Браунс. Вы оба постарались, но торт мне понравился больше. Он по-настоящему осенний, необычный… - тут она сделала судорожный вздох, потом слабо улыбнулась и закончила: - И он напомнил мне о моём счастье. Оно было сладким, осенним и недолгим.
- И к тому же, наш врач сказал, что морковный торт полезнее для меню женщин, чем жирная вепревина, - добавила королева Гизелла, сочувственно похлопывая невестку по плечу. – Поэтому мы пришли к выводу, что в королевской кухне необходимо провести некоторые изменения…
Мастер Максимилиан, помрачневший после слов королевы Аларии, теперь насторожился и вытянул шею, ловя каждое слово королевы Гизеллы. Я уже ни о чём не волновалась – победила, значит, останусь в кухне. И значит, рано или поздно у меня появится возможность попросить о справедливой милости для дяди.
- С этих пор, - продолжала королева Гизелла, - госпожа Фанни Браунс назначается инспектрисой кухни, а мастер Максимилиан, главный повар, поступает к ней в подчинение.
- Что?! – воскликнул он, отчего королева Алария вздрогнула и испуганно вскинула голову. – Но, ваше величество!..
Я тоже была крайне удивлена, но кричать, в отличие от главного повара, не стала. Перед королевами не кричат, вообще-то.
- Вам что-то не нравится, мастер? – от улыбки королевы Гизеллы не осталось и следа. – Или вы хотите опротестовать решение моей невестки? И извольте говорить потише, вы нас напугали.
Главный повар смешался и совсем поник.
- Прошу прощения, - забормотал он. – Конечно, я приму волю вашего величества…
- Тогда ведите себя прилично, - одёрнула его королева Гизелла. - Госпожа Браунс теперь отвечает за меню для королевского стола, поэтому вам, мастер, необходимо оказывать ей всяческое содействие. Я немедленно подготовлю приказ о новом назначении. И раз уж вы, госпожа Браунс, теперь отвечаете за всю нашу большую кухню, - королева усмехнулась, лукаво посмотрев на меня, - возможно, вам теперь будет удобнее жить во дворце? Я уже приказала приготовить для вас комнату.
Если уже и комната приготовлена, то вряд ли Фанни Браунс имеет право отказаться.
- Благодарю, это огромная честь, - сказала я, присев в книксене. – Вы очень добры, мне и правда будет удобнее жить во дворце, чтобы усерднее служить вашим величествам.
- Вот и решили, - подытожила королева Гизелла. - Можете быть свободны.
Мы с мастером Максимилианом вышли, придворные и фрейлины остались в покоях королевы. Главный повар комкал в руках колпак и не смотрел на меня.
- Что произошло? – разумеется, герцог де Морвиль никуда не ушёл и дожидался од дверями.
- Прекрасная новость, милорд, - сказала я громко. – Меня только что назначили инспектрисой королевской кухни.
Прекрасная новость произвела на де Морвиля совсем не прекрасное впечатление.
- Это большая честь, - сказал он после заминки.
- И большая ответственность, - подтвердила я. – Но мастер Максимилиан будет мне помогать, и я обязательно справлюсь.
Главный повар сорвался с места так стремительно, что герцог резко повернул голову, посмотрев ему вслед.
- Кажется, он недоволен? – спросил у меня де Морвиль, продолжая смотреть на убегавшего по коридору повара.
Теперь мы были вдвоём, и можно было сбросить маску.
- Он недоволен, - подтвердила я. - Кому понравится, если над ним поставят пигалицу, которая первый день в королевском дворце?
Герцог помолчал. То ли не нашёлся с ответом, то ли просто не захотел об этом говорить.
- Когда вы собираетесь домой? - спросил он, наконец. - Я провожу вас.
- Боюсь, сегодня я задержусь тут допоздна, - ответила я, испытывая в этот момент самые настоящие угрызения совести,
