первый раз столкнулась с настоящим тритоном. Нужно ли говорить, что она поддалась соблазну?
Но следует отдать ей должное. Несмотря на порочную натуру, она отличалась удивительной честностью, а потому сразу же призналась жениху, что прямо у него под носом пару ночей подряд отдавалась тритону и теперь, кажется, беременна. — наступила пауза.
Мы с Феем превратились в супер-слух, боясь спугнуть историю.
— Папа был так сильно влюблен, что простил ее тогда. Как и прощает всю оставшуюся жизнь, — тише добавила она, — А ребенка обещал признать своим. Несмотря на большую вероятность появления тритона, способного обращаться. Но родился Нил, и брат никогда не чувствовал себя чужим. У них с отцом вообще особая связь, даже у меня такой нет, несмотря на то, что я его родная дочь. — она хмыкнула, — Вроде как в тот период мать не ходила налево.
И мы с братом никогда бы не узнали правды, если бы не Маргари. Она же честная. Тем более, тритон, узнав о сыне, приплывал каждый год, желая встретиться с ребенком и забрать своего наследника.
Нилу тогда было двенадцать, и у них состоялся тяжелый разговор с нашим отцом. Этот мягкотелый дурак считал, что папа от него отречется. Не знаю всех деталей, но, когда брат выходил в тот день из кабинета отца, то светился таким счастьем, будто ему весь мир подарили. Он тогда упрямо сказал матери, что ничего не желает знать о своем настоящем отце. Она часто пыталась вывести его на диалог и начинала говорить что-то о некоем правящем водном роде, но он сразу же прерывал ее, а если она не понимала намеков, молча выходил из комнаты.
Мне нравилась моя двойственность, нравилось открывать в себе способности, связанные с водой и ее обитателями. А брату — нет. Он никогда не запрещал мне говорить с водой, но как бы она не тянулась к нему, молчал. Я всегда знала, что он сильнее меня, но он упорно глушил в себе свои способности. Закрывал даже маленькие крохи. Он неуклонно желал быть простым человеком. Нещадно тренировал свое тело и разум, и даже здесь, став околунным агентом, очень редко позволял себе воспользоваться силой, которая была внутри него. — она тихо вздохнула. — Мне кажется, он всегда боялся, что иначе разочарует отца.
(продолжение)
Я любила своего брата. Я его обожала. Родители не часто находили время для своей дочери. Отца я не смела винить, он был слишком занят делами имения, вставал раньше петухов и ложился позже кухонной крысы, добывающей свой ужин. А мать… Мать всегда интересовалась лишь собой и своими любовниками, среди которых были и слуги и самое мерзкое — друзья отца.
С тех самых пор, когда она поняла по моим глазам, что я уже достаточно выросла и осознаю скверность происходящего, она стала приходить вечерами в мою комнату. Мама брала большой гребень и, расчесывая мои волосы, любила с особым наслаждением повторять, что я унаследовала не только цвет ее волос, но и саму природу русалок и однажды обязательно смогу ее понять, перестану смотреть с осуждением, ведь стану такой же, как она.
После ее ухода я всегда горько плакала. Меня пугали ее слова, я не желала вырасти подобной ей, меня начали мучить кошмары, я плохо спала и стала хуже питаться, во мне появилась нервозность и все это не скрылось от брата.
Однажды он тайно спрятался в моей комнате и подслушал наш с мамой вечерний ритуал. Не знаю, что именно предпринял после этого брат, но мама ни разу больше не приходила в мою комнату и никогда не начинала со мной свой любимый разговор. Зато стал приходить Нил. Он каждый вечер читал мне сказки или придумывал их сам. В них всегда была маленькая русалочка, которая вырастала в прекрасную деву, встречала не менее прекрасного принца. Они совместно проходили сквозь различные испытания, их любовь крепла, и в итоге они жили долго и счастливо.
Кажется, первый раз с тех самых пор, как мы шли от дверей моей квартиры до порта Элис по-настоящему тепло улыбнулась. Без ядовитого плюща и без едкой иронии. В эту минуту, на призрачное мгновение она казалось не только удивительно красивой, но и беззащитной. Младше, чем я думала. Но затем лицо девушки вновь покрылось ледяной коркой безразличия.
— Но любая сказка однажды заканчивается. Брат вырос и однажды повстречался с Фрэнком. Босс умеет уговаривать, и счастливый Нил вскоре поступил на работу в агентство. Он обещал, что будет часто приезжать, но его часто было для меня слишком редким.
Я старалась не общаться с матерью, но, почувствовав отсутствие брата, она снова начала пытаться делиться со мной своим видением относительно моего будущего. Тогда я начала думать, куда бы сбежать.
И тогда же, гуляя как-то около леса, я встретила Гектора, молодого и очень красивого двуликого. Он был ранен и нуждался в помощи. Недолго думая, я привела его в дом, и сама выходила. Отец не стал прогонять оборотня, а мать смотрела на юношу слишком заинтересованно, что порядком пугало меня.
Он был первым мужчиной, который мне понравился. Мне только-только исполнилось восемнадцать, и мне не хотелось применять никакие чары. Это виделось чем-то нечестным и противоестественным. Но я понимала, что под крышей нашего дома живет та, кто не разделяет моего мнения. К тому же мама была полурусалкой, ей ничего не стоило его соблазнить. И она попыталась. Она прекрасно чувствовала, как я отношусь к двуликому, но это, должно быть, еще больше увеличивало ее интерес. И когда я увидела ее заманивающей его, я… ничего не смогла сделать. Стояла, как полная идиотка, четко слышала в голосе матери особый тембр, который та всегда использовала, пополняя свою коллекцию любовников и даже пошевелиться не могла.
Лишь ощущала: что-то внутри меня раз и навсегда ломается, и я никогда, скорее всего, не смогу это починить, но самое неприятное — от меня ничего не зависит.
А потом Гектор встал, учтиво поклонился, сообщил моей матери, что его подобное не интересует и проследовал к себе. Во мне будто лопнул старый и прочный мыльный пузырь.
Когда двуликий полностью поправился и сделал мне предложение, я сразу же согласилась. Отец обещал купить нам дом в соседнем городе, и я, смотря на оборотня, не сомневалась, что вот он мой принц из сказки, стоит передо мной.
А потом приехал брат. Больше всего я мечтала, что два дорогих моему сердцу создания станут друзьями, но Нил повёл себя совсем не так, как я рисовала в своем воображении.
