становится серьезным. — Ты перестал приходить в универ и вообще пропал, поэтому я забеспокоился — знаю же, на что твой отец способен, — нашел Джеймса и спросил, что у тебя случилось. Он не очень охотно поделился, что странно, конечно, ведь вы были друзьями, как мне казалось, но рассказал кое-что. Джеймс прав: родителей не выбирают, и я погорячился, да еще наговорил кучу всего. Так-то ты мне ничего не должен, а все равно помогал. И я знаю, что ты уважал моего отца, поэтому прости.
— Долго же до тебя доходило, — Тео немного спускается вниз, чтобы голова легла на спинку дивана. — Мне некогда теперь заниматься вопросами образования, да и ни к чему — практики хоть отбавляй, жри лопатой, да не подавись. Диплом… Насколько слышал, там уже все улажено. Я стремился быть кем-то для матери, а сейчас… Сейчас у меня другая цель. Мое хулиганское прошлое кануло в Лету, и уже давно, если так подумать, руки в грязи и крови, да так, то в полиции с удовольствием бы приняли меня.
— Ты задумал отомстить? Вэнди рассказывала, что просила у тебя помощи.
— Тебе это знать не надо, — Уокер переводит на парня усталый взгляд, — целее будешь.
— Слушай, я еще думал… Ну, про Итана. Он, конечно, пугающий и отбитый, но все же, — Калеб мнет шею, — Джеймс прав, говоря, что если бы он хотел тебя сдать или еще что-то сделать, то не ждал столько лет. Понятно же, что его целью был твой отец, и…
— Какой Джеймс разговорчивый стал, — Тео раздраженно ставит бокал на столик, отчего рука немного съезжает и пачкается в пыли, — ничего больше не выложил? Про себя, например? Он же нынче руководит и занимается разрозненным кланом Уроборос. А про Итана он все рассказал? Упомянул, что это он может быть виновником смерти собачника?
— Итан уважал моего отца, как и ты, — Калеб бледнеет и сжимает губы после каждого сказанного слова, — ты и сам не веришь, что он просто так взял и предал вашу многолетнюю дружбу. Я прав?
Ответ, в общем-то, Миллеру и не нужен, он человек внимательный, поэтому уже давно приметил, что оба парня держатся друг за друга, доверяя полностью. И такое испортить трудно, ведь зерно раздора помещается в неблагоприятную почву, а значит, как бы зол Тео не был изначально, спустя какое-то время он все равно должен понять — Итан не дурак.
— И к этому я пришел сам, — Калеб встает после затянувшегося молчания. — Мой совет: пока не произошло непоправимое, поговори с другом спокойно.
Тео наблюдает, как Калеб уходит в прихожую, шуршит пуховиком и выходит, прикрыв дверь, а потом закрывает глаза, положив на лицо руку. Конечно, парень прав. Тео уже на следующий день пытался выяснить, а не происки ли это отца и клевета, но нашел лишь подтверждение всем словам. И он мог бы вытащить Итана, да не нашел еще способа против власти и силы Логана Росса.
Эта отповедь возымела силу и стала толчком к действиям, поэтому уже через несколько часов Уокер стоит перед камерой, в которой заперт Итан, и смотрит немигающим взглядом на потрепанного друга. Тот сидит, опустив голову и упираясь локтями в колени, и не шевелится, хотя, Тео уверен, он прекрасно слышал, как кто-то пришел и выгнал охрану.
— Так и будешь молчать? — Тео подходит ближе.
— Мне нечего сказать, моя судьба решена: я просто жду казни, — Рид все же поднимает голову. — Все, что будет произнесено здесь, — он руками обводит свою темницу, — используют против меня. Это я усвоил.
— Хуево выглядишь, — Тео достает из кармана куртки ключи и вставляет один из связки в замок, но не поворачивает, наблюдая за реакцией Итана.
— Чувствую себя еще хуевее, если это возможно. И что ты делаешь? Уже решили, как избавиться от меня?
— Я долго думал, прежде чем решился, поэтому хочу предложить кое-что тебе, — Тео не сводит взгляда с опухшего лица Итана, — твоя судьба зависит от того, как ты ответишь сейчас.
— Ну, жги уже, мне терять нечего.
— Есть. Дженни. Мое предложение же заключается в следующем: ты помогаешь мне убрать причину наших бед, а я отправляю вас с Дженни в безопасное место. Хоть в Африку, хоть за Полярный круг. Но ты, конечно, можешь отказаться, и тогда я уже ничего не смогу сделать.
Итан приподнимает бровь и сразу же шипит, потому что ранка только затянулась и болит.
— Занятно… Научился уже давать выбор без выбора? Да только я бы все равно помог тебе, правда, после того как убедился, что Дженни ничего не угрожает.
— В таком случае, — Уокер проверяет, чтобы замок открывался, закрывает его и протягивает ключи через решетку, — держи. Я передам Дженни через Калеба, чтобы она была готова сорваться в путь в любой момент, и завтра надо будет продумать план. Сделай так, чтобы на меня не повесили твой побег. .К.н.и.г.о.е. д…н.е.т.
Они уславливаются, где Тео подберет Итана, а так же оговаривают примерное время: Рид успел заметить, что его оставляют совершенно одного, когда приходит пора перекусить у охраны. Уокер же, пока еще не слишком поздно, звонит Калебу, и тот спросонья не понимает, кто это и что от него надо.
— Тео?
— Наконец-то, спишь уже? Прости, но дело срочное, — Тео выкидывает окурок на улицу, осматриваясь, чтобы не было слежки.
— Что-то случилось?
— Нет, и чтобы не случилось надо кое-что передать одному человеку.
— Кому и что? — Тео слышит, как Калеб зевает.
— Дженни. Никто не знает о том, что ее связывает с Итаном, поэтому, чтобы и дальше не было никаких подозрений, я хочу попросить тебя: скажи ей собрать самое необходимое и ждать звонка, возможно, уже завтра вечером ей придется уехать.
— Ты поговорил с Итаном? Если так, то я рад. Надеюсь, ты со всем разберешься и будешь жить свободно.
— Спасибо, — Тео невольно улыбается.
Калеб очень похож на своего отца — доктора Миллера. Уокер это давно отметил, но теперь с каждым разом убеждается все сильнее. Да, парень бывает вспыльчив и иногда делает поспешные выводы, но он умеет отходить и анализировать, слушать и слышать других. Тео все же надеется, что сможет сдержать обещание, данное собачнику, и оградит его отпрыска от изнанки жизни, где властвует насилие, беззаконие и криминал.
На следующий день все идет по плану, кроме одного: когда Тео подбирает Итана на пустыре в районе заброшенной стройки, ни Калеб, ни Дженни не выходят на связь.
— У Калеба могут быть занятия, — Тео не знает, кого пытается убедить — себя или Рида, — а Дженни, наверное, дома уже.
