class="p1">— Там была его «Венера». Я не мог допустить её гибели. И его «Темпеста». Я вынес все, что смог, — кашляя и тяжело дыша, Тициан бережно прижимал к себе холсты.
— Давай помогу донести до твоей мастерской. И надо сваливать с улиц. Магическая чума еще не покинула город. И расхаживать тут не дело.
Видение ушло. А я все продолжала стоять, пока герцог аккуратно не взял меня за руку.
— Клари?
— Я хочу домой, — прошептала я, оборачиваясь и прижимаясь к нему.
— Конечно, дорогая. Вилф, друг мой. Я потом тебе все объясню. А сейчас, с твоего позволения, мы домой. Вызови, будь добр, моего шофера.
Сидя в машине, я рассказывала видение герцогу, кутаясь в теплый, подбитый мехом плащ. Зима пришла в Лютецию, но морозов не принесла. Тут она была очень мягкая и практически бесснежная.
— Знаешь, второй раз я хочу сделать тебе необычный подарок и второй раз у тебя в видении пожар. Надеюсь, что это просто совпадение, — задумчиво произнес он.
— Подарок? Ты завалил меня драгоценностями. Мне их скоро солить будет можно. — Притворно надула я губки.
— Солить? Зачем солить золото и драгоценные камни? — и он удивленно на меня посмотрел.
— Это выражение такое. Когда чего-то очень много, но, как правило, это относилось к продуктам. То их принято солить. Чтобы не испортились. Грибы, например. И это была шутка.
— Первый раз слышу. И я не ем соленые грибы. А что касается подарка, он необычный. Но давай в доме, мы уже приехали.
После истории с разбойниками я все-таки поддалась на уговоры и переехала к Рихарду в замок. Но работу у мэтра не оставляла. Хотя теперь одно мое платье стоило больше, чем я зарабатывала у мэтра за полгода. Сидя на нашем любимом диване пред камином, Рихард протянул мне коробочку. Я открыла и ахнула в непритворном изумлении. Это была почти точная копия шарика на цепочке, как на картине у девочки.
— Этот помандер, сделанный специально на заказ. И как видишь, он открывается. В нем несколько долек. По форме и строению он напоминает новогодний апельсин. В каждой дольке свой секрет. Вот если ты выдвинешь эту дольку, то выскакивает лезвие. Оно отравлено. Осторожно не поранься. В соседнем отделении противоядие на всякий случай.
— А я думала, что ты мне тесак подаришь или две сабли?
— Я решил, что апельсин тебе больше подходит. Противоядие универсальное, против многих ядов. Какие-то яды оно полностью убирает, а что-то только смягчает, позволяя выжить.
— Ты думаешь, это мне может пригодиться? Ты чего-то опасаешься?
— Всего. Я опасаюсь всего. И боюсь, что некоторым наблюдательным личностям уже стало понятно, что я тобой сильно дорожу. Поэтому обещай мне носить его. Оно выглядит как украшение, и никого не удивит. Тем более, в преддверии грядущих праздников. А потом все привыкнут, что оно на тебе.
— А что в других дольках?
— Я не стал их заполнять. Думаю, об этом тебе стоит поговорить с Себастьяном. Уверен, что у него найдется масса идей, по этому поводу.
— Только вот взрывчатку, пожалуй, мне туда не надо. А то с селитрой у него все еще не все ладится. А знаешь — это похоже на такое оружие. Кистень называется. Там на палке цепочка, а на конце цепочки тяжелый шар с шипами.
— Ну, да, сходство есть. Только вот это все же больше напоминает гасило. Это веревка, а на конце тяжелый шар. Или болеадорас— это тоже ремень или связка ремней, на конце которых камни или шары. Только давай ты не будешь пытаться его раскрутить и швырнуть в противника. Он недостаточно тяжел для этого. И к тому же, это золото, мягкий металл.
— И потом он красивый. Жалко будет сломать. Спасибо. Мне очень понравился подарок.
Я потянулась за поцелуем. А потом стало не до разговоров.
Череда праздничных увеселений началась в конце декабря и закончилась только в середине января. Казалось, что всем этим бесконечным приемам не будет конца. Каждый вечер мы куда-то ходили, потому что Рихард не мог там не быть, или не мог отказать. А я была с ним везде. Не было ни одного бала, маскарада или зимнего праздника, который мы не посетили бы вместе. На нас уже не косились и не перешёптывались. Все так привыкли, что я всегда рядом, что перестали обращать внимание. Любая сплетня, в конце концов, надоедает. Вот и наши отношения приелись своим постоянством. Ведь скоро уже будет полгода, как мы вместе и поэтому стали скучны свету.
Братья совсем забросили учебу и занятия и вовсю веселились. Город просто утопал в буйстве магических огней, шаров и гирлянд. А еще казалось, что он пропах запахом апельсинов, и этот запах никогда не уйдет из него.
Мы сидели в театральной ложе Рихарда, и с минуты на минуту должен был начаться второй акт, когда ему неожиданно прилетел магический вестник. Развернув и прочитав, он нахмурился и встал.
— Клари, мне нужно срочно вернуться домой. Ты останешься на второй акт? Я потом пришлю за тобой машину.
— Нет. Я с тобой. Сходим еще раз. Не хочу наслаждаться представлением без тебя. — И я встала вслед за ним.
Рихард накинул мне на плечи теплый плащ, и мы направились на выход из здания театра. Странности начались сразу на выходе. Нашей машины вместе с шофером не было на месте. Хотя, пока мы спускались, он уже должен был подъехать.
— Куда он подевался? Наверняка уверенный, что у него еще весь второй акт впереди, поехал в трактир. Уволю, — Рихард нервничал и ходил туда-сюда по мраморным ступенькам.
— Может что-то случилось? — попыталась я вступиться за шофера, — ведь раньше такого не было.
— Разгильдяйство и безответственность случились! Клари, ты не против, если мы прогуляемся? Тут недалеко. Всего две улицы. Правда, ты в туфельках, но я действительно должен поторопиться. А оставлять тебя тут одну мне что-то расхотелось.
— Я только за. Мы давно просто не гуляли по городу. И вечерняя прогулка не повредит. И я вполне доберусь и в туфельках. Ты не ходил на экскурсию на шпильках.
— Что такое шпильки? — И он, подав мне руку, помог спуститься по ступенькам театра на мостовую.
— Это такое пыточное изобретение. Крепится на туфельки и мешает ходить. Я тебе, когда придем домой, покажу, как это работает.
— Я понял. Это что-то из разряда того, что делает вас привлекательнее?
— Да. Угадал.
Мы болтали и смеялись, и за разговорами довольно быстро продвигались в сторону дома. Пока внезапно я не насторожилась.
— Рихард, там почему-то темно? — мы уже отошли от освещенного театра и
