помогать отцу преодолевать одну ступеньку за другой. Я приглашаю своего гостя в гостиную.
– Я не знал, что ты будешь, поэтому выбрал пасту с цыпленком в сметанном соусе с эстрагоном, – сообщает он. – Ты, случайно, не вегетарианка? – Его голубые глаза расширяются. Испуганное выражение его лица вызывает у меня смех. Пора мне вспомнить, что я сама его пригласила.
– Нет, самая что ни на есть мясоедка. Может, сначала чего-нибудь выпьем?
Через два часа мы пьем уже вторую бутылку вина, а к пасте так и не притронулись. Мы сидим на диване, я с поджатыми ногами, он, наоборот, вытянул длинные ноги перед собой, откинувшись на подушки. Мы еще недостаточно близки для взаимных касаний.
– Можно задать личный вопрос? – спрашивает он.
Я утвердительно киваю, лихорадочно гадая, что сейчас последует. Почему я все еще живу с отцом? Почему до сих пор не замужем? Почему веду такую скучную жизнь?
– Что у тебя с рукой?
Я машинально тяну вниз рукав, чтобы закрыть самые неприглядные шрамы, но Симеон не позволяет: ласково берет мою ладонь, гладит большим пальцем сморщенную кожу. Я борюсь с побуждением вырвать у него руку, но почему-то не могу шелохнуться.
– Несчастный случай, – говорю я. – В раннем детстве. Я мало что помню. Отец развел в саду костер, а я сунула туда руку, чтобы что-то достать. Была слишком мала, чтобы понимать, как жжется огонь. Врачи сделали все, что могли, но след от ожога остался. На самом деле мне повезло, все могло обернуться гораздо хуже.
– До сих пор болит? – спрашивает он, подносит мою руку к губам и легонько целует обожженное место.
Внутренне я вся дрожу, но внешне стараюсь сохранять спокойствие.
– Почти нет. Это просто неотъемлемая часть меня. Я мало об этом думаю. – Это неправда, но ему не надо об этом знать. Мне не терпится сменить тему, отвлечь его от моих изъянов.
– Послезавтра я лечу в Сан-Франциско, – выпаливаю я, почти не думая.
– Но ты же вернешься? – спрашивает он.
Сбитая с толку, я легонько шлепаю его по руке и спохватываюсь, что подвинулась чуть ближе к нему.
– Это всего на несколько дней, – отвечаю я. – Надо разгадать одну загадку.
– Звучит интригующе!
– Это связано с моей матерью.
– Пропала она или нет?
Я тронута, что он не забыл.
– Да. У нее есть сестра, она художница и живет там. Я решила ее найти и спросить напрямую, что произошло с моей мамой.
– Вау! – вырывается у него, и я не сразу понимаю, серьезен он или насмехается. Симеон смотрит на меня в упор. – А ты смелая, Кара Фернсби!
Неужели? Не уверена, что он прав. Это путешествие – скорее маниакальная потребность, чем проявление храбрости. С приближением полуночи я выкладываю ему все, что успела узнать. Выговорившись, я понимаю, что впервые перечислила кому-то другому все элементы головоломки. Для целостной картины все еще кое-чего недостает, но, по крайней мере, становится понятно, что должно получиться в итоге.
Не знаю, отчего – то ли от собственной откровенности, то ли от вина – я начинаю подрагивать. Всю меня колотит легкая дрожь. Заметив это, Симеон без лишних слов придвигается ближе и заключает меня в объятия. Я не сопротивляюсь. Его лосьон после бриться пахнет гвоздикой и лимоном. Я сосредоточиваюсь на нотках аромата, чтобы не разреветься. В этом я исполнена решимости. Симеон осторожно приподнимает мою голову со своего плеча, и мы опять целуемся.
33
Майкл, 1998
Майкл смотрит на часы рядом с кроватью. Еще три часа – и он свободен. За окном светло, птицы очень стараются составить пристойный оркестр, но, судя по теням от занавесок, солнца нет. В этом Богом забытом городке всегда серое небо. Наверняка это как-то связано с болотами. Холмы влияют на погоду, отбрасывают на городок свинцовую тень; всего лишь в нескольких милях отсюда небо уже голубое. Майклу, впрочем, уже все равно, потому что сегодня он уедет из Йоркшира. Уедет и ни разу не оглянется назад. От одной этой мысли сердце начинает биться быстрее. Он лежит в постели, следя за цифрами на часах: 6:10… 6:11… 6:12…
Единственное облачко на горизонте, единственная заноза в его душе – Кара. Он представляет сестру в ее причудливой одежде собственного покроя; худосочность, которую она тщательно культивирует, делает ее еще более уязвимой в его глазах. Как ни гложет его чувство вины, он отказывается ему поддаваться. Кара – не его проблема. Звучит бесчеловечно, но это правда. Выбор, который она сделает после окончания школы, – ее личное дело. Захочет – тоже уедет. Ничто не сможет удержать ее здесь.
И вообще, продолжает думать Майкл, он не бросает Кару полностью на произвол судьбы. У нее есть Бет. Стоит Майклу вспомнить Бет, как его начинают посещать совершенно неуместные мысли. Он не может точно определить, когда из улыбчивой подружки младшей сестры Бет превратилась в объект его подростковых грез, но само это мучает Майкла. Он, конечно, всегда об этом помалкивал и уж тем более ничего не предпринимал. Господи, ей же всего четырнадцать, и она – лучшая подруга Кары! Он еще на несколько минут дает волю своей фантазии. Это помогает убить время.
6:37…
Остается меньше трех часов. Он придет в школу, огромные деревянные двери распахнутся, он войдет. Готовые результаты будут выставлены в вестибюле – ряды коричневых конвертов, разложенных строго в алфавитном порядке. Майкл ничуть не сомневается, что получит то, что ему необходимо. За него с его выдающимися результатами экзаменов на аттестат о среднем образовании станут соревноваться ведущие университеты. Он сознает, что им нужны как раз такие студенты, как он: умные, сознательные, амбициозные. Рекомендация его классного руководителя была недвусмысленной:
«Такие сосредоточенные и мотивированные ученики, как Майкл Фернсби, попадаются нечасто. С ранних лет Майкл мечтает о профессии адвоката и неуклонно стремится осуществить эту мечту».
Никто никогда не спрашивал его о мотивах, не интересовался, что так настойчиво толкает его к цели. Наверное, они думали, что он увидел что-то по телевизору или что выбрал такую цель за неимением лучшей. Майкл скрытный, у него никогда не было потребности делиться своими мотивами. Это его личное дело, его, если хотите, секрет. Он ни разу не засомневался в своем решении с тех пор, как нашел отцовские бумаги и решил, что должен их понять, чтобы понимать все остальное. Место на студенческой скамье в лондонском Королевском колледже практически у него в кармане. Результаты экзаменов, которые он сегодня узнает, – всего лишь необходимая формальность.
Его отец почти не интересовался его заявками
