случилось, если поступят сообщения о парне, который устроил резню на улице.
О боже! Что делать?
Все четверо сидели в кабинете Карла и слушали запись разговора в абсолютной тишине, словно в могиле. Даже Карл был серьезным.
– И что вы думаете? – спросил потом Карл. – Он это сделал? Отрубил голову отцу?
Роза посмотрела на Гордона и кивнула:
– Он звонил тебе несколько раз и раньше, но теперь заметны сильные колебания эмоционального состояния. Я хочу сказать, он сначала смеялся над тобой, а перед тем как бросить трубку, разозлился. Голос стал слабым, когда ты сказал, что знаешь, откуда появилось это число. Да неужели ты сам не понимаешь, что он говорит правду, Гордон?
– М-да, – произнес Гордон. – В таком случае придется согласиться, что это не фантазии. И все, что он говорит, имеет отношение к реальности. Что скажут остальные?
Карл и Асад переглянулись.
– Я что-то сделал не так? – осторожно спросил Гордон.
Карл похлопал его по руке:
– Мы только сейчас поняли, с чем столкнулись, и по-другому действовать ты не мог, Гордон. Не переживай. Хорошо, что ты вопреки всему проявил выдержку.
Гордон облегченно вздохнул.
– Боюсь, что я не справлюсь, – сказал он. – Я не хочу стать причиной чей-то смерти.
– Ничего-ничего, дружок. Отнесемся к этому спокойно и проанализируем, что мы сейчас услышали, – произнес Карл, откидываясь на конторском стуле. – Парень живет в квартире или в отдельном доме, что скажете?
– Он живет в доме, – уверенно ответил Асад.
– Да, – добавила Роза. – Он упомянул не холодильник, а морозильную камеру. Кому придет в голову держать в квартире этого мастодонта?
– В точку.
Карл улыбнулся, а Гордон ничего не понял. Что меняется, если парень живет не в квартире, а в доме? Им придется обыскать тысячу домов?
– Это наводит на мысль о японской молодежи, которая устраивает себе самоизоляцию. Помнишь, как это называется, Роза?
– Да, хикикомори.
– Верно-верно. Ты слышал об этом, Гордон?
Тот покачал головой. А может быть, и слышал, черт его знает.
– Так вот, считается, что до миллиона молодых японцев живут таким образом, в условиях самоизоляции. Они живут с родителями, но с ними не общаются. Сидят в своих комнатах, погрузившись в свой маленький мир. Огромная проблема наших дней в Японии.
– До миллиона? – У Гордона закружилась голова. В Дании это означало бы пятьдесят тысяч аналогичных случаев.
– Это очень позорно для японской семьи из-за их странных понятий о чести, поэтому они, как правило, не рассказывают про подобное своим знакомым.
– Наверняка здесь то же самое, – заметила Роза.
– А они что же, совсем никогда не выходят из своих комнат? – спросил Гордон.
– Насколько я знаю, бывает и так, – ответил Карл. – Только я не слышал, чтобы такие люди грозились кого-то убить. Но, думаю, это тоже не исключено.
– Они психически больные, верно? – Гордон вскинул брови.
Карл пожал плечами:
– В той или иной степени. Этот вот, конечно, не вполне нормальный.
Гордон был с ним абсолютно согласен. Нормальным этого парня ни в коем случае не назовешь, и слава богу, что так.
– Ну а вы согласны, что он довольно молод и живет где-то в Копенгагене? – спросил он.
– Да. Он сказал «LOL», «laughing out loud», так что наверняка он довольно молод, – сказал Асад.
Карл почесал в затылке.
– Точно. Но разве «LOL» не сокращение от «lots of laughs»? Я думал, что так.
– Еще он сказал «О чем ты тут растрепался?» и «too bad», – добавила Роза. – И он не говорит на каком-то диалекте. Я предполагаю, что он живет в окрестностях Копенгагена.
Карл и Асад снова кивнули.
– И его произношение «а» говорит, что он не из среды рабочих, – засмеялась Роза.
Карл пожал плечами. Можно подумать, он что-то знал о речи рабочих и о том, как они произносят «а». Вообще-то, сам он родом из Веннсюсселя[31].
– Что вы думаете о его происхождении? – спросил он.
– Наверняка он из датской семьи, – сказали Роза и Асад почти одновременно.
– И снова я согласен. – Карл повернулся к Гордону. – Итак, ты будешь искать датского парня, примерно двадцати лет, отец которого теперь вряд ли ходит на работу, который живет в отдельном доме с морозильной камерой и который, на мой взгляд, происходит из приличной мещанской семьи. В следующий раз, когда будешь с ним говорить, смени стратегию, подразни его. Назови его Куртом-Брианом или каким-нибудь другим дурацким именем. И если ты сделаешь это много раз, поверь мне, он поддастся на провокацию. И когда он хоть немного разозлится, заставь его поспорить с тобой. Очень легко проболтаться во время скандала. Потом дай послушать запись нашему лингвисту. Языковой эксперт на основании разговора сделает важные выводы о нашем парне.
Под ложечкой у Гордона проявились неприятные ощущения. У него уже много было поручений разного рода, но чтобы вот такое…
– И еще вот что. Тебе надо выяснить, кто в Копенгагене и окрестностях продает одноразовые телефонные карты. И затем обзвони всех продавцов и спроси, не помнят ли они парня датского происхождения, который в последнее время купил их очень много. Понял задание?
Гордон широко раскрыл глаза. Ему сейчас придется бежать в туалет.
– Но, Карл, возможно, он покупал их в разных местах, и не исключено, что далеко от своего дома. – Он попытался увильнуть, но Карл не поддался.
– И еще, Гордон. Пока мы заняты своими делами, ты можешь забронировать не слишком дорогую гостиницу во Франкфурте для Асада и меня.
Гордон был в смятении.
– А как же Роза?
– Она останется здесь, правда, Роза? Асаду и мне нужна будет тыловая поддержка, если возникнет необходимость. И, кроме этого, она сможет помочь тебе, если это потребуется.
Гордон почувствовал огромное облегчение. Вряд ли можно было сказать то же самое о Розе.
26
Карл
День десятый
Никогда раньше Карл не видел так много медалей, знаков отличия и прочей дурацкой мишуры. Рядами стояли по меньшей мере сто человек в темной одежде, чиновники в шляпах и черных костюмах, только что подстригшиеся коллеги в парадной униформе, с каменными лицами, дамы в скромных юбках, некоторые даже с вуалью на лице.
«Лицемеры», – подумал он. С профессиональной точки зрения Ларс Бьорн, пожалуй, заслужил все это, но если разобраться получше, то получается, что его ненавидели, был он тупица и неверный муж, виновник ужасного несчастья Асада. Поэтому, когда все сняли головные уборы в знак уважения к покойному и как по команде сунули их под мышку, Карл сохранил свой на голове. «Ха, Ларсу Бьорну на это с высокого дерева», – подумал он, но
