Книга Дневник - Генри Хопоу

почти замурована: ни тебе стекол, ни замочной скважины, через которые можно хоть что-нибудь рассмотреть. Защищала же эта дверь только от лишних глаз, шумоподавление в ней отсутствовало. Я прекрасно слышал Понева Л.А. (это имя значилось на табличке). Он рассказывал о рентгеновских лучах и, судя по характерному звуку, что-то черкал на доске.

— Похоже на яйца! — услышал я голос Козлова, пока весь его класс еще не раздался смехом.

Этого было достаточно, чтобы определить его местоположение. Оставалось только найти в школьном коридоре незаметный угол и продолжить слежку, не раскрывая себя.

Когда началась перемена, коридор заполнился учениками. Я находился поодаль от кабинета физики и наблюдал, как класс Козлова стадом перебирается к кабинету истории.

У самого же Козлова маршрут был иным: он зашел в директорскую, провел там всю перемену и бо́льшую часть следующего урока. Вышел оттуда каким-то потрепанным, взъерошенным и чересчур довольным. Он напоминал девушку из телефонной будки, когда я пытался добыть распечатку телефонных звонков в офисе. Не теряя времени, он достал сигарету, положил за ухо, передумал и вставил в зубы. Пожевывая ее, вальяжно, вразвалочку дошел до окна в коридоре, открыл форточку, сел на подоконник и скурил. Едкий запах добрался и до моих ноздрей, и до ноздрей учителей математики, английского языка, биологии, кабинеты которых ближе всего находились к импровизированной курилке. Они поочередно высовывали носы и, завидев самодовольную ухмылку Козлова, прятались обратно. Будь на его месте кто-то другой, ему бы досталось, но на его месте был он сам, поэтому оставался безнаказанным. «Лучший ученик школы».

Через пару минут из своего кабинета вышла Валентина Рудольфовна. У меня была надежда, что она учуяла сигаретный запах, что она как следует наподдаст Игорю за его выходку, но увы.

— Что ты себе позволяешь?! — Она поправила блузку. Волосы ее тоже были растормошены, расчесать их она не взялась.

— Сигаретку, — ответил он.

Она за руку потащила его за собой, как чемодан без колесиков.

Они спустились на первый этаж, я — за ними. Подошли к выходу, где над головами развевался плакат лучшего ученика школы. Расписания уроков уже не было видно из-за нескольких сотен воздушных шаров. Пол был уставлен вазами с цветами. Все было в точности так, как я представлял себе в фантазиях о своем геройстве. Именно так должна была встретить меня школа, когда я выклянчивал у директрисы изгнание Козлова. У директрисы, которая «что-нибудь придумает».

— И где они? Долго еще ждать? — спросил Игорь.

— Сейчас придут.

Она не обманула. Через минуту в школе, в украшенный шариками, цветами и плакатом коридоре появились двое: рослый мужчина с видеокамерой и симпатичная девушка с микрофоном. Козлов не смог не оценить ее длинные ноги в короткой юбочке и пышную грудь. Он даже не удосужился посмотреть ей в глаза, пока она не щелкнула пальцами. Вот тогда он сосредоточился.

Обсудив нюансы, выбрав лучший кадр, в который обязательно должен был уместиться плакат под потолком, они перешли к делу. Оператор водрузил громоздкую камеру на плечо (думал, такие остались в прошлом) и произнес: «Поехали». Красный индикатор заморгал, оповещая о начале записи. Девушка, корреспондент городского телеканала, поприветствовала телезрителей и повернулась к Игорю и ВР.

Они чувствовали себя неловко, это было видно даже такому неопытному в телевизионном деле — мне. ВР нервно перебирала пальцами складки на юбке, а Козлов крутил головой, глазея то в камеру, то на ноги журналистки. В конечном итоге он потянулся в карман за сигаретой.

— Стоп! — скомандовал оператор, выглянул из-за камеры и дал дельный совет: — Расслабьтесь. Ведите себя естественно. Ничего страшного не произойдет. Мы, если что, всегда можем отснять материал заново и отредактировать при монтаже. Главное — смотрите либо в объектив, либо в ее глаза.

Журналистка кивнула. Кивнули и ученик с директрисой. Красный индикатор на камере вновь начал моргать. Запись пошла.

Девушка с микрофоном вновь поздоровалась с телезрителями и познакомила их с директором лучшей школы города и ее лучшим учеником, претендующим на и точно получающим золотую медаль. Далее пошли вопросы об истории школы, методике преподавания, принципах подбора соответствующего персонала, дисциплине. На них отвечала ВР, а Игорь стоял, как одинокий кол в поле, и пялился на грудь, делая вид, что пялится на микрофон. Оператор не останавливал запись только потому, что в кадр Козлов не попадал. Наконец с вопросами добрались и до него.

— Игорь, как давно вы учитесь в этой школе?

— Давно.

— Вы всегда учились на отлично, или это пришло к вам со временем?

— Не помню.

— Ну а в выпускном классе вам тяжело учиться на высоком уровне? Много ли времени занимает учеба в вашей жизни?

— Не то что бы много… Учиться мне…

— Игорь — вундеркинд, — вступилась ВР, пока тот не наломал дров. — До средних классов он был обычным ребенком, потом учеба пошла в гору. Резко в гору. Он забыл все отметки, кроме пятерок. Ему были нужны только они, и он добивался их всеми силами. Он — наш лучший ученик не только за этот, но и за предыдущие… возможно, будущие года. Его, несомненно, ждет успех в любой, повторюсь, в любой отрасли, в какую только пожелает попасть. Я восхищаюсь им! Я благодарна судьбе за то, что она встретила меня с ним, что мне довелось руководить школой с таким потрясающим учеником как Игорь Козлов! Не побоюсь заявить: школа считается лучшей не благодаря моей работе, не благодаря работе нашей команды учителей, не благодаря достижениям других учеников, ставящих Игоря в пример, а только ему, Игорю Козлову, поднимающему с колен, задающему уровень образования в нашем городе. Да что там в городе — во всем мире! Игорь — тот человек, к которому нужно стремиться каждому, тот, чьих высот никому не достичь!

Наступила пауза, в которой журналистка переваривала полученную информацию. Она была потрясена. Она не понимала, шутка это или чистой воды правда. Она, глядя на оборванца, глядя на ученика, отснятый материал про которого мог бы попасть только в сводку криминальных новостей, не верила словам директорши и считала их полнейшим бредом. Но ведь по обертке нельзя судить о начинке, правильно?

— Игорь, — она поднесла к нему микрофон, — это действительно про вас? Валентина Рудольфовна не лукавит? — Она позволила себе улыбнуться.

— Да… Таков я… Лучший, — едва выдавил тот.

— Спасибо. Думаю, на этом можно закончить, — сообщила она интервьюируемым, потом повернулась к оператору: — Сошьем что-нибудь хорошее?

Оператор оттопырил большой палец. На этом съемка закончилась.

ВР предложила гостям зайти в кабинет на чашечку чай, кофе или чего-нибудь покрепче. Те отказали. Игорь же, как только камера